— Господа, чтобы не путаться… Мне. Я человек занятой и времени мало свободного у меня. Со временем все ваши имена и фамилии выучу. Пока только ваши, так вот, чтобы не ошибаться в ударениях и не коверкать ваши имена, давайте я вам присвою чин офицерский. Тебе — Акай — капитана. Султанмурату поручика, а трём командирам сотен подпоручиков. И впредь буду обращаться к вам по званиям. Договорились?
Башкиры из длинной речи не всё поняли, но то, что они теперь офицеры гвардии сообразили и радостно закивали.
— Вот и гут. Хорошо. Сегодня после обеда проведём смотр сотен. Каждый выстрелит тремя стрелами на скорость и меткость с пятидесяти мет… с пятидесяти широких шагов, потом попавшие со ста и потом со ста пятидесяти. Аңлашыла (понятно?). Десяток-то слов Иван Яковлевич знал. В Спасске-Дальнем у него было несколько десятков, даже сотня, должно быть, башкир, в том числе и офицеры, поневоле несколько слов самых распространённых выучишь. Кроме того, язык всё одно тюркский, хоть и исковерканный, так что в Дербенте многие говорили на похожем.
— Барыһы ла аңлашыла, генерал (всё понятно, генерал).
И всё пошло не по плану. Нет, не отсутствие дисциплины подвело. С ней как раз всё нормально. Народ восточный и старшим там беспрекословно подчиняются. Подвела Анна Иоанновна. Вышла, как всегда, после обеда ворон пострелять. А тут щиты с мишенями устанавливают на берегу одного из приведённых уже в порядок прудов. Ил вычерпали и на поля, в качестве удобрения, отвезли, грязную, чуть протухшую и зелёную до невозможности, воду слили и новую по прорытому заново каналу запустили, а потом и рыбу с водорослями вернули.
Да! Вышла Анхен пострелять, а тут щиты и басурмане кучкуются. Пошла к ним. И тут прямо над головой у императрицы галки летят. Штук пять. Иоанновна вскидывает штуцер. Бабах и галка вниз кувыркается. Государыня, не мельтеша, спокойно берёт у сопровождающего гвардейца второй штуцер и стреляет вдогонку улепётывающим со всех своих силов галкам. Бабах, и ещё одна мерзкая птица, прервав полёт, устремилась к земле. А ведь метров двести уже до неё было.
И всё это на виду у трёх сотен башкир.
— Что тут затевается, Ваня?
— Испытывать буду твоих верных подданных — башкир. Хочу проверить насколько метко они из лука бьют.
— А чего мне не сказал? Ай-я-яй. Я же тоже хочу. — насупила сурмяные Анхен.
— Так из лука…
— А пущай. Они из лука, а я из карамультука.
— Да ты пиит настоящий, Анхен.
— Я такая! — И смеётся. Возвышаясь при этом на голову над батырами, даже самыми батырскими.
— Я со ста шагов сбиваю шапку со всадника! — Возопил на своём поручик Султанмурат.
— Чего он кричит, Ваня?
— Я всё не понял, но он вызывает тебя, Государыня, на соревнования. Кто более меткий охотник.
— Вона ЧО? Прилипло твое словечко, Ваня. А давай. Какие правила?
— Я встану у шита на ста шагах который, а Султанмурат собьёт с меня шапку. — Возбудился капитан Акай.
— Чего он кричит, Вань?
— А я понял? Что-то про сто шагов (йөҙ аҙым) и шапку (башлыҡ) кричит. Переведи, капитан.
— Моя стоит у щита, а Дюскаев сбивает с меня ук… стрелой шапку.
— Вона чо⁉
— Ваня?
— Кхм. Анхен, беда. — Брехт затылок почесал. Хреново. Нельзя уступить.
— Что? — Государыня ножко… ножищей топнула.
— Придётся мне встать на ста пятидесяти шагах от тебя и надеть башлык, шапку эту острую, а ты пулей должна её сбить.
— Да ты охренел! — Ну, почти.
— Да ты в своём ли уме, Ваня⁈
— Капитан хочет встать у щита на ста шагах и Султанмурат в него выстрелит и собьёт шапку стрелой. Нам, уступать нельзя, — по-немецки медленно, чтобы Иоанновна поняла, сказал Брехт. И по-русски добавил. — Надо Анхен. От этого выстрела очень многое зависит. Не судьба империи, конечно. Но победа над крымчаками точно.
— А если промахнусь? — но азарт в глазах вспыхнул.
— Ты сейчас галку на лету сбила, а я стоять буду. Летать не умею. И расстояние метров на… Шагов на пятьдесят меньше.