Когда Крис увидел свое плечо и грудь – грудь была фиолетовой, цвета лежалого мяса, – он сам удивился своей реакции. Травма была серьезной. Он думал, что почувствует испуг, снова задрожит. Но вместо этого он ощутил в себе облегчение, чуть ли не беззаботность. Боль могла затруднять ему дыхание, но она не имела значения. Он просто радовался тому, что жив и видит наступление нового дня. Его привычные жалобы, капризы и неуверенность в собственных силах внезапно показались совершенно неуместными. Вместо них он обнаружил в себе какой-то источник безграничной энергии – почти агрессивной живучести; он не мог припомнить, чтобы когда-либо испытывал подобное состояние. Он чувствовал, как разливается она по его телу, подобно своеобразной лихорадке; мир вокруг казался ярче, более открытым для эмоционального восприятия, чем прежде.
Это туманное, седое утро обладало какой-то первозданной красотой. Прохладный влажный воздух был напоен ароматами влажной травы, влажной земли. Каменная стена, на которую он опирался спиной, поддерживала его. Даже боль была ему полезна, потому что она изгнала всю ненужную рефлексию. Он ощущал себя очистившимся, настороженным и готовым ко всему. Это был иной мир с иными законами существования.
И сейчас он впервые влился в него.
Полностью.
Марек вернулся, когда солдаты скрылись из виду.
– Вы понимаете, что происходит? – спросил он.
– А что?
– Солдаты ищут троих людей из Кастельгарда: двоих мужчин и женщину.
– Зачем?
– Арно хочет поговорить с ними.
– Разве неприятно достичь популярности? – проронил Крис с кривой усмешкой. – Все мечтают с нами познакомиться.
Марек дал каждому по горсти влажной травы и листьев.
– Полевая зелень. Это завтрак. Ешьте.
Крис принялся, громко чавкая, пережевывать растения.
– Восхитительно, – сказал он. Именно это он имел в виду.
– Травка с зубчатыми листьями – пиретрум. Она снимет боль. Белые стебли – ива. Уменьшит отеки от ушибов.
– Благодарю, – сказал Крис. – Это как раз то, что нужно.
Марек недоверчиво взглянул на него.
– Парень здоров? – спросил он, взглянув на Кейт.
– Лично я считаю, что он в полном порядке.
– Отлично. Тогда ешьте, а потом мы пойдем в монастырь. Если, конечно, сможем пробраться мимо стражи.
Кейт сняла парик.
– Это не составит проблемы, – сказала она. – Они ищут двоих мужчин и женщину. Посмотрите-ка, у кого нож острее.
К счастью, девушка и так ходила с короткой стрижкой. Мареку потребовалось всего несколько минут, чтобы срезать самые длинные пряди.
– Я все думал о событиях минувшей ночи, – сказал Крис, пока Марек стриг Кейт.
– Совершенно ясно, что кто-то раздобыл наушник, – отозвался Марек.
– Верно, – откликнулся Крис. – И мне кажется, что я знаю, где они его взяли.
– Гомес, – односложно проронил Марек.
Крис кивнул.
– Именно так я и предполагаю. Вы не забрали его у нее?
– Нет. Мне и в голову не пришло.
– Я уверен, что кто-нибудь мог выковырять его и запихнуть в собственное ухо достаточно глубоко, чтобы услышать, как эта штука болтает; пусть даже она плохо ему подходит.
– Да, – согласился Марек – Но вопрос: кто? Ведь это четырнадцатое столетие. Розовый камушек, что-то говорящий на разные голоса… Это может быть только колдовством. Любой, нашедший его, должен был перепугаться до полусмерти. Кто бы его ни нашел, он отшвырнул бы его, как горячую картофелину, а потом втоптал в землю. Или бросился бежать, словно за ним гонятся черти.
– Я знаю, – ответил Крис. – Именно поэтому, сколько я ни думаю обо всем этом, я вижу только один возможный ответ.
Марек кивнул.
– Проклятые ублюдки не сказали нам об этом.
– О чем? – поинтересовалась Кейт. Она, похоже, была полностью сбита с толку.
– О том, что тут находится кто-то еще. Я хочу сказать, кто-то еще из нашего века.
– Это единственный возможный ответ, – поддержал Марека Крис.
– Но кто же? – спросила Кейт.
Крис думал об этом все утро.
– Де Кер, – сказал он. – Все указывает на то, что это де Кер.
Марек помотал головой.
– Посудите сами, – доказывал Крис. – Он здесь только год, правильно? Никто не знает, откуда он взялся, правильно? Он втерся в любимчики к Оливеру и ненавидит всех нас, поскольку знает, что мы тоже можем это сделать, правильно? Он уводит своих солдат прочь от кожевенной мастерской, идет прочь до тех пор, пока мы не начинаем разговаривать, и тогда он возвращается к нам. Уверяю вас, это наверняка де Кер.
– Тут есть только одно «но», – сказал Марек. – Де Кер говорит на безупречном окситанском наречии.
– Ну и что. Ты тоже.
– Нет. Я говорю как иностранец, недавно овладевший языком. Вы двое слушаете перевод в наушнике. Я же слышу то. что говорят на самом деле. Де Кер разговаривает как местный уроженец. Его речь совершенно беглая, а акцент точно такой же, что и у большинства остальных. А в двадцатом столетии окситанский язык – мертвый. Он просто не может быть нашим современником и так разговаривать. Он может быть только аборигеном.
– Возможно, он лингвист?
Марек помотал головой.
– Это не де Кер, – уверенно сказал он. – Это Ги Малеган.
– Сэр Ги?
– Никаких сомнений, – заявил Марек. – Я заподозрил его еще с тех пор, как нас сцапали в тайном ходе. Помните? Мы не издаем почти никаких звуков, но он открывает дверь и ловит нас. Он даже не попытался изобразить удивление. Не вынул меч. Просто открыл дверь и поднял тревогу, поскольку уже знал, что мы находимся там.
– Но ведь это случилось не так, – возразил Крис. – Вошел сэр Дэниел…
– Разве? – удивился Марек. – Я что-то не помню, чтобы он там был.
– Вообще-то, – сказала Кейт, – я думаю, что Крис, наверно, прав. Это может быть де Кер. Поскольку в проходе между часовней и замком я была довольно далеко от него, высоко на стене часовни, и когда де Кер велел солдатам убить вас, я не должна была отчетливо слышать его слова, но я же слышала.
Марек задумчиво посмотрел на нее.
– А что случилось потом?