На экране появились серые, мрачные, низко нависшие облака. Камера сделала панораму, показав множество голов большой толпы. На простой некрашеный деревянный помост поднялся высокий человек.
– Это что? Повешение?
– Нет, – гордо ответило дитя масс-медиа, – это Авраам Линкольн собирается произнести Геттисбергское воззвание.
– Вот это?! Иисусе, у него кошмарный вид. Он похож на труп. Одежда вся измята. Руки торчат из рукавов.
– Да, сэр, но…
– А какой у него голос? Просто писклявый!
– Да, мистер Дониджер, голоса Линкольна с тех пор никто не слышал, но он подлинный.
– Вы что, совсем проели свои сраные мозги?
– Нет, мистер Дониджер…
– Да, видит бог, это же никуда не годится! – рявкнул Дониджер. – Никто не захочет, чтобы Авраам Линкольн пищал, словно племянница Скруджа из мультфильма. – Что вы еще приволокли?
– Одну минуту, мистер Дониджер. – Нисколько не встревоженный реакцией босса, молодой человек сменил кассету. – Второй сюжет основан на другом принципе. Здесь мы выбрали более динамичную сцену, причем тоже из тех, которые хорошо известны зрителям. Так вот, перед вами Рождество 1778 года на реке Делавэр, где…
– Я ни черта не вижу в вашем дерьме, – заявил Дониджер.
– Да, боюсь, что картинка немного темновата. Это ночная переправа. Но мы подумали, что Джордж Вашингтон, переправляющийся через Делавэр, окажется хорошим…
– Джордж Вашингтон? Где тут Джордж Вашингтон?
– Да вот же он, – сказал молодой человек, ткнув пальцем в экран.
– Где?
– Вон там.
– Вот этот тип, скрючившийся на корме лодки?
– Совершенно верно, сэр, и…
– Нет, нет и еще раз нет! – заявил Дониджер. – Он должен стоять на носу, выпрямившись, как подобает генералу.
– Я знаю, что именно так его изображают на картинах, но на самом-то деле было вовсе не так. Здесь вы видите настоящего Джорджа Вашингтона, который по-настоящему переправ…
– У него такой вид, будто он страдает от морской болезни, – возмутился Дониджер. – Вы что хотите, чтобы я показал видеофильм про Джорджа Вашингтона, который вот-вот начнет блевать за борт?
– Но ведь это реальность.
– Трахал я вашу реальность! – воскликнул Дониджер, сердито швырнув одну из кассет через весь кабинет. – Что творится с вашими людьми? Меня совершенно не интересует реальность. Мне нужно что-то интригующее, что-то сексуальное. А вы показываете мне живой труп и утонувшую крысу.
– Что ж, мы можем вернуть записи в монтажную…
– Я выступаю завтра, – прервал его Дониджер. – Сюда приедут трое главных деятелей. И я уже сказал им, что они увидят нечто выдающееся. – Он воздел руки к потолку. – О господи!
Крамер решила, что пора вступить в разговор. Она откашлялась.
– А что, если использовать картинки?
– Картинки?
– Да, Боб. Нужно будет всего лишь вырезать отдельные кадры из этих записей, и это может оказаться весьма эффектно, – сказала Крамер.
– Да-да, это должно сработать, – закивала стриженая женщина.
– И все равно у Линкольна вся рожа будет в морщинах, – усомнился Дониджер.
– Мы уберем морщины «Фотошопом» [47].
Дониджер задумался.
– Пожалуй, это возможно, – проронил он наконец.
– В любом случае, – добавила Крамер, – вы же не хотели бы показывать им слишком много. Лучше меньше, да лучше.
– Ладно, – согласился Дониджер, – готовьте картинки и покажите их мне через час.
Специалисты по связям с общественностью удалились. Крамер осталась в кабинете. Дониджер прошелся по комнате, остановился позади своего стола и вдруг спросил:
– Что вы думаете о названии: «Перспектива прошлого» или «Будущее прошлого»?
– «Перспектива прошлого», – не задумываясь, ответила Крамер. – Определенно – «Перспектива прошлого»
Марек в сопровождении двух рыцарей мчался в туче поднятой телегами пыли, обгоняя колонну. Он еще не видел ни Криса, ни Кейт, но при таком темпе вскоре он должен был догнать своих друзей.
Он окинул взглядом скакавших по обеим сторонам от него рыцарей. Слева ехал Раймонд в полном вооружении; он очень прямо сидел в седле, и с его губ не сходила тонкая улыбка. Справа держался седоватый воин в броне; сразу было видно, что это крепкий и опытный человек. Ни тот ни другой не обращали на него особого внимания: настолько они были уверены в его беспомощности. Тем более что его руки были хитро связаны. Он мог кое-как держаться в седле и даже управлять лошадью, поскольку между запястьями оставался кусок веревки длиной дюймов шесть, но свободно двигать руками был не в состоянии.
Он ехал вдоль дороги, то и дело кашляя от пыли. Ему удалось незаметно вытащить кинжальчик из-под камзола и зажать в кулаке. И теперь, держась за луку седла, он старался найти для ножа такое положение, при котором лезвие резало бы веревку за счет его покачивания в седле, без дополнительных движений. Но это было легче сказать, чем сделать; нож, казалось, все время поворачивался не так, как надо, и путы оставались практически целыми. Марек взглянул на свой веревочный браслет: тот показывал
До полной разрядки батарей оставалось примерно семь с половиной часов.
Вскоре они свернули с прибрежной дороги и начали подниматься через деревню Ла-Рок. Деревня ютилась на скалах над рекою, все ее дома были почти полностью каменными, из-за чего поселение имело какой-то особенно мрачный облик, который сейчас усугублялся тем, что чуть ли не все окна и двери были забаррикадированы в ожидании войны.
Теперь они находились среди авангарда войска Арно, состоявшего в основном из рыцарей в броне, сопровождаемых собственными свитами. Люди и лошади поднимались по крутым мощеным улицам, лошади храпели, колеса телег сползали по уклонам дороги. Этот передовой отряд явно торопился, несмотря на то что телеги были тяжело нагружены деталями осадных приспособлений. Судя по всему, рыцари намеревались начать осаду еще засветло.