Стерн помотал головой.
– Я весь последний час видел это, но не мог узнать.
– А о чем же вы думали?
– О проколах, – ответил он. – Я все время думал: чего же мы здесь стараемся избежать? И нашел ответ: проколов. Точно так же, как бывает у автомобиля: он прокалывает шину, и она лопается. Я продолжал думать о проколах шин. И мне показалось странным, что сейчас проколы с разрывом шины бывают так редко. С новыми автомобилями они вообще почти не происходят. Потому что в новых шинах имеется самозатягивающаяся внутренняя мембрана. – Он вздохнул. – Я пытался понять, почему же такая отвлеченная проблема занимает мои мысли, а потом сообразил: ведь именно здесь и кроется решение – поместить мембрану в стеклянный резервуар.
– Но ведь она не самозатягивающаяся, – заметила Крамер.
– Нет, – согласился Гордон, – но она увеличит толщину стекла и поможет лучше распределить напряжения.
– Совершенно верно, – поддержал его Стерн.
За это время техники успели поместить воздушные шары во все резервуары и закрыть их. Теперь они ожидали, пока клей высохнет. Гордон поглядел на часы.
– Еще три минуты.
– И сколько времени будет заполняться каждый щит?
– Шесть минут. Но мы можем заполнять две емкости одновременно.
Крамер вздохнула.
– Восемнадцать минут. Близко к пределу.
– Мы успеем, – успокоил ее Гордон. – Мы можем подавать воду еще быстрее.
– А это не увеличит напряжения в стенках щитов?
– Увеличит. Но при необходимости мы можем пойти и на это.
Крамер опять посмотрела на холмы, изображенные на экране монитора, и вдруг заметила, что пики на диаграмме стали не такими острыми.
– Почему уровень поля изменился? – недоуменно спросила она.
– Он не менялся, – не оглядываясь, ответил Гордон.
– Изменился, – настаивала Крамер. – Пики уменьшились.
– Уменьшились?
Гордон посмотрел на экран и сразу нахмурился. На диаграмме было четыре пика, потом их стало три, затем два. В следующее мгновение опять мелькнули четыре.
– Не забывайте, что вы видите на экране функцию вероятности, – сказал он. – Амплитуда состояния поля отражает вероятность события.
– А вы можете перевести это на английский? – осведомилась Крамер.
Гордон уставился на экран.
– Похоже, что-то у них пошло не так, как надо. И, независимо от того, что там произошло, вероятность их благополучного возвращения уменьшилась.
Крис обливался потом. Сопя, он перевернул безжизненное тело ратника на спину и возобновил поиски. Ему потребовалось несколько ужасных минут, чтобы обыскать малиново-серые одежды двоих мертвых солдат, пытаясь нащупать ключ. Накидки-сюрко были длинными, а под ними солдаты носили простеганные толстые рубашки; вообще на них было много всяких тряпок. Хотя этот ключ было не так уж легко спрятать: Крис знал, что он должен быть железным, в несколько дюймов длиной.
Тем не менее он никак не мог его найти. Ни у первого солдата, ни у второго. Выругавшись, он поднялся на ноги.
А бой Арно и Оливера продолжался; их мечи, сталкиваясь, издавали почти непрерывный металлический звон. Марек, держа в руке факел, шел, пригнувшись, вдоль стен. Он осматривал темные углы темницы, но, видимо, тоже без успеха.
Крису казалось, что у него в голове тикают часы. Он внимательно осмотрелся, пытаясь сообразить, где же может быть ключ. К сожалению, он понял лишь то, что ключ может оказаться где угодно: то ли висеть на стене, то ли быть прицепленным к подставке для факела… Он подошел к вороту, осмотрел его со всех сторон… И нашел его – большой железный ключ – под опорой.
– Вот он!
Марек выпрямился и взглянул на свой браслет-таймер, а Крис подбежал к клетке и вставил ключ в замок. Ключ вошел в скважину, но повернуть его не удалось. Сначала он решил, что механизм заело, но после тридцати секунд усилий был вынужден признать, что это все же не тот ключ. Испытывая гнетущее чувство бессилия, он бросил железку на пол.
– Я сожалею, – обратился он к Профессору, запертому за решеткой. – Я очень сожалею.
Профессор, как всегда, был невозмутим.
– Крис, – сказал он, – я припомнил, как все это происходило…
– Ну-ну!
– …И думаю, что ключ у Оливера. Он собственноручно запирал меня. Так что ключ должен быть у него.
– Значит, у Оливера?
На противоположной стороне ямы Оливер все еще продолжал сопротивляться, хотя уже было ясно, что он бесповоротно проигрывает бой. Судя по всему, Арно был более умелым фехтовальщиком, к тому же Оливер был пьян и сильно устал. Мрачно улыбаясь, Арно точно рассчитанными выпадами оттеснил Оливера назад, к краю ямы. Оливер прижался спиной к перилам. Он обливался потом, жадно хватал ртом воздух и явно настолько изнемог, что был не силах продолжать сопротивление.
Арно легким движением приставил острие клинка к горлу Оливера.
– Пощады, – пропыхтел тот. – Я прошу пощады. – Но было ясно – он не рассчитывал, что противник помилует его.
Арно медленно нажал чуть посильнее. Оливер закашлялся.
– Мой лорд Арно, – сказал Марек, выступив вперед. – Нам нужен ключ от клетки.
– Что? Ключ? От клетки? – переспросил де Серволь, чуть ослабив нажим.
Оливер вдруг криво улыбнулся.
– Я знаю, где этот ключ, – пропыхтел он.
Арно сделал еще одно легкое движение мечом.
– Так скажите нам.
Оливер помотал головой:
– Никогда.
– Если вы скажете, где ключ, я сохраню вам жизнь, – заявил Арно.
При этих словах Оливер взглянул ему в глаза.
– Вы обещаете?
– Я не какой-нибудь двуличный предатель-англичанин, – сказал Арно. – Дайте нам ключ, и я, истинный благородный француз, клянусь, что не стану убивать вас.
Оливер, переводя дух, еще несколько секунд смотрел на Арно. В конце концов он выпрямился, пробормотав: «Ладно», – отбросил в сторону меч и, приподняв полу сюрко, извлек тяжелый железный ключ. Марек тут же забрал его.
Оливер повернулся к Арно:
– Ну вот, я выполнил свою часть соглашения. Теперь дело за вами. Ведь вы человек слова?