– Со мной такое было, – сказал Крис, – со мной такое было.
– Представляю себе.
– Меня могли убить, – продолжал Крис. – И считается, что это спорт? Ты знаешь, что это такое? Это попытки цыпленка удержаться на спине у лошади. Эти люди безумны.
Он снова опустил голову в воду.
– Крис.
– Я ненавижу блевать. Ненавижу.
– Крис.
– Что? Что еще? Ты хочешь мне сказать, что мои доспехи заржавеют? Да я не дам за них и кучки дерьма, Андре.
– Нет, – возразил Марек, – я хочу сказать тебе, что фетровая подкладка твоего подкольчужника разбухнет, и тогда доспехи будет трудно снять.
– На самом деле? Ну и ладно, мне плевать на это. Придут пажи и сдерут все это с меня. – Крис сел на мох и снова закашлялся. – О, Иисус, я не могу избавиться от этого запаха. Я должен принять ванну или хоть что-нибудь сделать.
Марек, сидевший рядом, ничего не сказал. Он хотел только дать ему возможность немного успокоиться. Когда Крис говорил, руки у него тряслись. «Для него будет лучше выговориться», – подумал Марек.
На поле, расположенном немного ниже, тренировались лучники, облаченные в одежды малинового и серого цветов. Не захваченные страстями проходившего поблизости турнира, они терпеливо стреляли по мишеням, отступали на несколько шагов подальше, стреляли снова. Именно об этом в древних хрониках писали. «Английские лучники были чрезвычайно дисциплинированны и упражнялись каждый день».
– Эти люди и есть новая основа военной мощи, – сказал Марек. – Именно они теперь решают судьбы сражений. Посмотри на них.
Крис приподнялся на локте.
– Ты все ребячишься, – неодобрительно фыркнул он.
Лучники теперь находились более чем за две сотни ярдов от их круглой мишени – длина двух футбольных полей. На таком расстоянии от цели они должны были казаться маленькими фигурками, наподобие игрушечных солдатиков, и все же они уверенно натягивали свои луки, направляя стрелы высоко к небу.
– Неужели это серьезное занятие?
Небо было темным от свистящих стрел. Они втыкались либо в мишень, либо, в случае промаха, задрав оперенные концы, подрагивали среди травы.
– Да, пожалуй, это не ребячество, – согласился Крис.
Почти без паузы в небо взвился еще один густой поток стрел. А за ним еще один, еще. Марек посчитал про себя. Три секунды между залпами. «Значит, это правда, – подумал он, – английские лучники действительно могли выпускать по двадцать стрел в минуту». Мишени уже густо ощетинились стрелами.
– Атакующие рыцари не в состоянии выдержать такой обстрел, ~ сказал Марек. – Стрелы убивают всадников, убивают лошадей. Именно поэтому английские рыцари сражаются в пешем строю. Французы все еще идут в нападение, по традиции, верхами, и оказываются почти полностью перебиты, не успев даже близко подойти к англичанам. Четыре тысячи рыцарей погибли при Креси, еще больше при Пуатье. Огромное количество для этого времени.
– Почему же французы не меняют тактику? Разве они не видят, что получается?
– Конечно, видят, но изменение тактики будет означать конец целого образа жизни, даже культуры, – объяснил Марек. – Рыцари составляют все благородное сословие, подобный образ жизни слишком дорог для простых людей. Рыцарь должен покупать себе доспехи и по крайней мере трех боевых коней, он должен содержать свиту из пажей, оруженосцев, слуг. И эти благородные рыцари являлись решающим фактором в войне – до сих пор. Теперь это закончилось. – Он указал на лучников в поле – Эти люди из простонародья. Они побеждают благодаря взаимодействию и дисциплине. Тут почти не остается места для личной доблести. Они выполняют работу и получают за нее жалованье. И за ними будущее всего военного дела, за оплачиваемыми, дисциплинированными, безликими отрядами. С рыцарями покончено.
– Кроме турниров, – кисло пробормотал Крис.
– Да, пожалуй. Но даже там… Все эти пластинчатые доспехи, которые надевают поверх кольчуг, предназначены для защиты от стрел. Стрела пробьет насквозь незащищенного человека, но кольчугу она тоже пробьет. И поэтому рыцарям необходимы пластинчатые доспехи. Лошадям необходима броня. Но при таком залпе… – Марек указал на свистящий ливень стрел и пожал плечами. – С ними покончено.
Крис оглянулся назад, на турнирное поле.
– Да уж пора бы! – проворчал он.
Марек взглянул туда же и увидел пятерых одетых в ливреи пажей и двоих ратников в черно-красных сюрко.
– Наконец-то я освобожусь от этого проклятого железа.
Крис и Марек, стоя, дождались приближения группы.
– Вы нарушили правила турнира, обесчестили благородного рыцаря Ги де Малегана и презрели высокое покровительство лорда Оливера. Вы арестованы и пойдете с нами, – заявил один из ратников.
– Минуточку, минуточку, – запротестовал Крис, – мы обесчестили его?
– Вы пойдете с нами.
– Минуточку, минуточку, – повторил Крис.
Воин с силой ударил его по лицу и толкнул вперед. Марек пошел у него за спиной на расстоянии шага. Окруженные свитой из семи человек, они направились к замку.
Кейт задержалась на турнирном поле, высматривая Криса и Андре. Сначала она хотела было поискать их в шатрах, располагавшихся вокруг поля, но там находились одни лишь мужчины – рыцари, оруженосцы и пажи, и она решила воздержаться от этого. Это был совершенно иной мир, пропитанный от корней до кроны духом насилия, и она ощущала постоянное чувство опасности. Почти все в этом мире были молоды; рыцарям, расхаживавшим неподалеку от поля, было от двадцати до тридцати с небольшим лет, а оруженосцы были просто подростками. А по ее одежде сразу было видно, что она не относится к благородному сословию. Она твердо знала, что если бы ее изнасиловали, то никто не стал бы обращать на это внимания.
Даже несмотря на то, что дело происходило в полдень, она вела себя так же, как некогда в Нью-Хейвене ночью: старалась не оставаться одна, но передвигаться в толпе и держаться подальше от мужских групп.