Так продолжалось с неделю. Однажды он заснул с ясным сознанием, что вот сегодня с ним случится долгожданное чудо и он все поймет. Заснул под утро, спал всего полчаса, но проснулся как бы от толчка изнутри, словно командный голос был «Подъем!», и он вскочил стремительно, чем вызвал, разумеется, недовольство Людмилы Михайловны. На кухне он встал у распахнутой фортки и закурил. Приближалась весна, и воздух был влажен, тягуч и томил ожиданием удачи.
Николай Филиппович знал, что дело, собственно говоря, слажено, он ясно видел аппарат, знал главный, не известный еще никому принцип его работы, он видел его как бы уже в действии, и аппарат этот был прекрасен, потому что совершенен.
Спать Николай Филиппович больше не ложился, он сидел у окна и с нетерпением ждал начала рабочего дня, он даже не стал завтракать, потому что был сыт и полон сбывшимся счастьем.
Николай Филиппович пришел в свою рабочую комнату, когда все были на местах, неторопливо снял пальто, встал посредине комнаты, чтоб его все видели, и торжественно сказал:
— Ребята, это будет шнековый режущий аппарат, — для непонимающего человека то была голая техническая фраза, для Николая же Филипповича — формула его счастья, и он принялся растолковывать детали этого счастья, и все покинули свои места, сели на столы, а Николай Филиппович все ходил и ходил перед ними и объяснял. Защитный инстинкт от тягомотины повседневных ничтожных заданий выработал в них технический цинизм, но они были прежде всего инженеры и сознавали, что сейчас происходит чудо, что если все получится, то это не просто новинка техники, но это именно революция в сельхозмашинах, а возможно, и в технике. Он был сейчас для них пророк, потому что никто из них никогда не видел, как рождаются идеи такого порядка, да и нет сомнения, что и не увидят, вот это они понимали, а Николай Филиппович все больше и больше воодушевлялся, потому что все сейчас были с ним заодно, и не было ни одного возражения, — незабвенные времена, невозвратные времена.
А потом Константинов послал Николая Филипповича в Москву — американцы на выставку сельхозтехники привезли морковоуборочную машину. Она еще обкатывается и не запущена в производство.
Николай Филиппович раздал группе задания и покатил в столицу. Он был самоуверен, знал, что заграничная машина будет несовершенной — в ней, конечно же, старое, избитое сердце. Потому что новое только придумал, еще даже не сконструировал он сам.
Он не ошибся. То была машина «Скотт-Уршал», заурядная машина. Она могла брать только один ряд, сердце ее — рабочий орган — было придумано в тридцатых годах, а машину соорудили в конце шестидесятых. Из-за громоздкости главного аппарата машина никогда не будет брать больше одного ряда, и, следовательно, не приживется надолго. Машина же, которую соорудит группа Николая Филипповича, сможет брать любое количество рядов — три, шесть, девять, потому что решен главный принцип резания — она будет делать все, как тот старый комбайн, но только без прикрепленных к нему шестидесяти человек и много быстрее.
Николай Филиппович беседовал с директором крупного концерна, и оба они понимали, что машина провинциальна, проблем не решает, но это лучшая на сегодняшний день машина в мире. Концерн рассчитывает на продажу лицензий.
Ехал домой Николай Филиппович радостный — теперь все решается временем, упорством и терпением. Жить ему было необыкновенно интересно.
Группа рассчитала аппарат за четыре месяца. И еще два месяца доводила его в опытном цеху. Ожидания подтвердились — то был надежный и умный аппарат.
А потом пришла пора срывать аплодисменты. Николай Филиппович не ленился тщательно оформлять документы, несколько недель он только тем и был занят.
Успех был оглушительный: Николай Филиппович стал чувствовать себя человеком, который приносит своему бюро славу.
В самом деле, по стране десятки, если не сотни подобных бюро — и при Министерстве сельского хозяйства, и при Министерстве сельхозмашиностроения, и при других ведомствах, а тут на тебе. Можно было бы усмехнуться высокомерно — дескать, ребята нашутили деревянный велосипед. Но рабочий орган от насмешек надежно был защищен четырьмя авторскими свидетельствами и пятью патентами. Одно перечисление стран, где получены патенты, доставляло Николаю Филипповичу удовольствие — Англия, США, Франция, ФРГ, Бельгия — страны, где техника довольно-таки развита.