— Бутылочка у меня, и если по чуть-чуть, — переполненный волнением сказал Костя.
— Ну что же, давайте. Раз метель. И праздник. Оно и хорошо.
Понял, понял волнение человека.
— Только у меня рюмок нет. Чашки есть.
— Да разница-то какая! — взмолился Костя.
Алексей Григорьевич ушел в закуток, что был устроен на манер кухни, и оттуда доносился его голос:
— Только печенье и конфеты. Еды нет.
— Так у меня бутерброды, — крикнул Костя, доставая из портфеля бутылку и сверток с едой. — Готовился ведь.
И когда чашки стояли на столе, взяв бутылку так, чтоб видно не было, что она не полная, плеснул влагу.
— Ну, чтоб небо над головой было мирным, — сказал Костя и показал Алексею Григорьевичу — начинайте первым.
— Это да, без войны бы, — сказал Алексей Григорьевич и, обозначив страдание на лице, жахнул влагу.
Да без запинки, да, опыт у человека имеется. Тем лучше — разговор будет вольнее.
Алексей Григорьевич, отчего-то посмотрев на Костю удивленно, поставил чашку.
А Костя опрокинул жидкость в рот и подавился и закашлялся.
А потому что в бутылке была чистейшая вода. Ну из-под крана.
И Костя медленно опустился на стул и потерянно смотрел на бутылку — поднять глаз не смел.
Нет, насмехаться человек не будет, это понятно, но ведь как стыдно. И уже не поговорить — вот беда главнейшая.
— Ну, Надька, ну, зараза, — сдавленно, чуть не плача, сказал он. — Подменила. Когда завтрак складывала. И все. Все, — потерянно повторял Костя, ясно понимая, что дальнейшая его жизнь никакого смысла не имеет. — Нет, жить я с ней не стану. И что дети! А я? Разве можно так?
— Да что вы. Костя. Это ведь шутка.
— Нет, это не шутка. Так и хотела. Знала все. Говорил ей. Так и хотела. И получилось.
— Ну, не огорчайтесь. Время-то терпит — за винцом еще не поздно сходить.
— Да разве же в этом дело? — уже огорчаясь, что Алексей Григорьевич не понимает его, горестно выдохнул Костя. — Дело-то не в этом. Нет, не в этом.
Он оделся и потерянно побрел домой.
Мало дали
У Сережи Воробьева был праздник — жена его Римма вернулась из дома отдыха.
Ну, не праздник, а скорее затяжные посиделки. Вот, мол, все наконец дома, и это славненько. Это скорее для Веры Алексеевны, матери Сережи.
Две недели назад Римме на фабрике предложили бесплатную горящую путевку. И это ничего, что октябрь и дожди льют, а все ж бесплатно, а все ж за последние шесть лет от дома ни на шаг не отрывалась. Вот и оторвись. Да как же ты с Лесей управишься, ну пять лет, это ж рано в садик отведи, да вовремя забери, да покорми, да постирай на нее. А сумеешь ли? Это вряд ли.
И тут помочь вызвалась матушка. Да поживу покуда с сыном и внучкой, а ты, Риммочка, отдохни от них. И так вроде охотно предложила, что и отказаться-то было нельзя. Так-то Римма со свекровью не ладят. Но зато всегда подмога — ну в кино сходить, прочие милости, — приходится смиряться. А делить им так-то нечего — живут раздельно.
Да, а Сережа прожил эти две недели как раз хорошо. Так-то при Римме не очень разгонишься. А тут он и к друзьям раза три сгонял, и придержался у них малость. Но без глупостей, понятно.
Да, а тяжело было как раз матушке, ну она же на два дома жила, получается. В своей квартире порядок держи (ну где Сережа и вырос), думай о Зое, младшей дочери (ей восемнадцать, в техникуме учится), и дом сына веди. Да и про работу помни (хотя это только в субботу и воскресенье — она за аттракционы отвечает — пенсионный приработок).
Значит, прожили они с матушкой хорошо. Как в прежние времена, до Риммы.
Ну а вчера Римма вернулась. Ну радуется, ох, как соскучилась, ребята, и спасибо вам, Вера Алексеевна, выручили так выручили, да я никуда там и не ходила, дожди ведь, спала по двенадцать часов — на пять лет вперед. Завтра просим вас в гости, посидим маленько, я кое-что раздобыла.
— А чего ты? — спросил Сережа, когда матушка ушла.
— Ну надо же внимание дать. Выручила ведь. Так-то ведь не особенно в гости зовем.
— Это ты хорошо придумала — праздник устроить.
И устроили. Так-то обычно ужинают на кухне, ну и матушка с ними, когда в гости приходит — хотя в последнее время все реже и реже, не особенно и зовут, — а зачем в доме две хозяйки.
А тут развернули стол в большой комнате, перед телевизором. Ну жареная кура была, и колбасу полукопченую Римма в отпуске раздобыла, и винца бутылочка, и для Леси пепси-кола.
Вместе телик посмотрели, картину хорошую показывали, как инспектор рыбнадзора засадил директора большого комбината за то, что тот рыбку потравил.