Дежурный заулыбался и того шире.
— Я, дорогой товарищ, нигде никогда ничего не опечатываю, — сказал он и засмеялся. День был очень жаркий, и дежурному было очень скучно.
— Вы или не вы… — растерялся посетитель. — А у вас тут поглавнее кто-нибудь найдется?
— С тебя и старшины хватит, — сказал старшина сурово. Он обиделся.
— Ах, мать твою-перемать! — закричал тогда нервно посетитель. — А кому я простой запишу? Тебе что ли, харя немытая?!
— Так-так-так… — Дежурный милицейски заухмылялся и оживленно пододвинул, к себе чистый лист протокола. — Подождите, гражданин, не торопитесь! — запыхавшись, закончил он фразу, поймав посетителя возле дверей.
Человек в телогрейке рванулся, создался шум, и тут появился из кабинета капитан Еремин — Кирилл Кириллович.
— Что здесь происходит? — спросил он строго.
— Пьяный, товарищ капитан! — лаконично соврал дежурный.
— А где Соловьев? — спросил капитан, оглядев пустую дежурку.
— Соловьев к зубному пошел, на удаление! — быстро сориентировался дежурный.
Но тут человек в замасленной телогрейке снова завопил, будто не в учреждении находился, а в диком лесу:
— Товарищ капитан!
Еремин, уже уходивший, обернулся в дверях:
— Ну чего тебе?
— Я же к вам пришел! — закричал человек. — У меня же экскаватор простаивает! И вот — наряд выписан!
— Ну и что? — скучно удивился капитан Еремин и ушел в кабинет.
— У-ух, нар-р-род! — сказал, белея глазами, экскаваторщик. — По телевизору вас некому показывать, бюрократы!
— Тише, дядя, — умиротворяюще сказал на это старшина. — Ты сядь вот лучше на стульчик и не мельтеши, пока я на тебя протокольчик оформлю.
— Как-кой так-кой протокольчик?! За что — протокольчик?!
И опять пришлось дежурному ловить его у дверей — только на сей раз у дверей начальника. И вновь двери кабинета отворились.
— Ну чего ты буянишь? — утомленно стал стыдить телогрейку капитан Еремин. — Немолодой уже, и дети, наверно, есть…
— Потому и буяню, что — дети, — начал объяснять запыхавшийся экскаваторщик. — Их кормить нужно. А у меня из-за вашего бюрократизма, — и не сдержавшись, он снова заорал, — простой! Кто мне оплотит?
Капитан между тем повел носом, но никаких ожидаемых запахов не обнаружил.
— Вы что ль оплотите? Или вот этот ваш? Тогда пожалуйста — я хоть все лето загорать буду! Вы только платите мне мои пять двадцать или сто процентов по бюллетеню, и хорошо, я согласен, пожалуйста!
— А откуда он, этот, взялся? — наконец удивился капитан, обращаясь мимо телогрейки к дежурному.
— Пришел… — невнятно объяснил старшина. — Начал сквернословить… Убежать пытался…
— Что же это ты, брат? — повеселел капитан. — Вроде как и не пьяный даже. Может, психованный, так ты так и доложи.
Дежурный преданно засмеялся.
— Станешь тут психованным, — неожиданно угомонился экскаваторщик. — Я пришел. Тихо-мирно все ему рассказал. И что дом ломать будем, и что в доме — комната, вами опечатанная. Как хотите, я могу, конечно, поломать и так, только вы же первые ко мне потом и прицепитесь.
— Кто это прицепится? — грозно оборвал капитан.
— Ну уж ладно. Не так, может, выразился…
— Мы к честному человеку не цепляемся! — не стал и слушать Кирилл Кириллович. — А вот к пьяницам! — Он ткнул пальцем в экскаваторщика. — К хулиганам всех мастей! — Он опять указал на него. — К тунеядцам, спекулянтам и прочим — цепляемся и бу-удем цепляться! — Капитан повел очами на старшину.
Тот уже давно стоял по стойке смирно.
— Ясно вам это? — все еще с грозой в голосе спросил капитан. И тут же обыкновенным голосом, по-хорошему, без бюрократизма:
— А что у нас, кстати, в этом доме, Ложкин?
— Красногвардейская, 24-а, должно быть, — напрягся старшина. — Может, Рахматуллин?
— Ка-акой Рахматуллин на Красногвардейской, 24-а, — поморщился капитан. — Это же тебе не Казарменная, 7, квартира 1.
— Симбирцев, что ли? — как на экзамене зарозовел Ложкин.
— Может быть, и Симбирцев, может быть… — раздумчиво произнес Кирилл Кириллович. — По крайней мере, что спекулянт — это точно помню. — И пошел в кабинет звонить.
— Тут такое дело, здравствуйте, — послышалось из-за приотворенной двери. — Пришли строители, значит, сносить дом… Красногвардейская, 24-а…
При слове «строители» экскаваторщик переменил позу и сел повальяжней.
— …чья там комната опечатана, не помнишь? Я подожду, подожду… — и полез в карман за папиросами.
— Ложкин! Спички дай!
Экскаваторщик тоже вспомнил о куреве и тоже полез.