«Звони же! Звони!»
Телефон зазвонил.
Это был Деникин. Лениво и без охоты сообщил, что жена его, оказывается, собралась к матери в деревню, так что, ежели нужда еще не отпала…
Тут ворвался голос телефонистки: «Москву заказывали?»
Вялый немощный баритончик Валерьяныча послышался в трубке:
— Вас слушают…
— Валерьян Валерьяныч! Это, надеюсь, не автоответчик?
— А-а? — тот, видимо, усмехнулся. — Это вы? Говорите. Я не — автоответчик.
— Значит, так. Задание Родины и правительства выполнил. Записывайте. Игорь Голобородько. Автор той самой — ну, вы помните, наверное… — заметки в газете, с которой все началось.
— Я так, примерно, и думал.
— Сейчас он в… (Проклятиков назвал город). Держит ТОО «Ротонда». Я с ним беседовал. Между прочим, весьма злорадствовал, что в числе прочих пострадали и вы. Но я это так говорю, между прочим. Если вы желаете провести с ним воспитательную беседу, советую поторопиться. Не сегодня, так завтра может слинять. Очень уж он напугался моим визитом. Отыскать его просто. У него четыре ларька. На Третьего Интернационала, на Добролюбова, — и два — на Центральном рынке. Машина для перевозок — москвичок-пикап — номер 32–23 ВЛА. Шофер — он же, насколько я понимаю, и охранник. Очень серьезная личность, имейте в, виду. Пожалуй, все.
— Ну, что ж… — отозвался Валерьяныч после некоторого молчания. — Информация исчерпывающая. Можете возвращаться. Я подумаю над тем, что вы сообщили.
— Только думайте быстро. Он всерьез напугался.
— Не беспокойтесь. Вернетесь в Москву, позвоните.
У Проклятикова зудела спина в ожидании пули, что ли? — когда он стоял возле стойки администратора и рассчитывался за номер.
Наконец, выскочил из гостиницы, перебежал площадь и сел в сквере перекурить, прежде чем идти в редакцию к Деникину.
Не зря он торопился. Едва успел зажечь сигарету, как невдалеке от гостиницы тормознул москвич-пикап с номером 32–23 ВЛА.
Из соображений принципиальных Деникин собирал книгу исключительно приключенческого жанра.
За два дня и три ночи, проведенные под кровом ответственного секретаря, ДэПроклов прочитал всего Жюль Верна, Стивенсона и взялся было за Александра Дюма-пэра, когда Деникин, вернувшись с работы, сообщил как бы мимоходом, но глянув при этом на Проклятикова весьма любопытствующим взглядом:
— А этот-то… приятель твоих неприятелей, неприятель твоих приятелей… Голобородько…
— Ну?
— Приказал долго жить.
— Ну, да?!
— Жил грешно, а умер смешно. На складе. Штабель ящиков со стеклотарой повалился, ну и…
— Ай-яй-яй-яй! — сокрушенно покачал головой ДэПроклов, — это ж надо же, как не повезло! Ай-яй-яй! — и стал собирать пожитки.
