Эпилог
КАЖДОМУ — СВОЕ
Утренняя оперативка в «Глории» подходила к концу. В разгар обмена мнениями позвонил Меркулов и сообщил Турецкому новость.
Костя успел созвониться прямо с утра с Минюстом, а затем договорился с руководством следственного изолятора, в котором содержался Рогожин, о его переводе в другой изолятор на время проведения следственных действий относительно заявления, в котором Иван Васильевич обвинялся в превышении должностных полномочий. Ввиду этого, все материалы, добытые «Глорией», должны немедленно лечь на стол нового следователя, который только что был назначен. «Говорят, честный человек», — добавил Костя. Это была благая весть.
Появилась и другая. Скорее, пикантная, нежели действительно серьезная. Оказалось, что отлет госпожи Шевченко, как выяснил Меркулов у «своего человека» в Федеральной службе безопасности, был не переездом ее на новое место жительства, а просто побегом. И, что важнее, эту приятную новость вчера вечером сообщили ее супругу, обретающемуся на нарах. Это известие оказалось для Ловкова серьезным моральным ударом. Вроде бы с ним даже истерика случилась. Попросту «кинула» его Зинаида Борисовна, забрав то, что принадлежало лично ей, в частности виллу на Кипре и несколько банковских счетов, которые у них еще не успели заморозить.
А вот с домом на Рублевке произошло нечто не совсем понятное. Идут разговоры, правда, никем пока не подтвержденные, что там собираются открыть какое-то заведение, типа пансионата для руководства таможенного Комитета. Поэтому, мол, и суета такая с ускоренным строительством. А названный генерал будто бы курирует этот проект.
Вместе с женой Вероникой, особой молодой, но пробивной, как большинство генеральских жен. И еще «красивая» деталь. Якобы бывшие коллеги Ловкова, также пребывающие в отставке, вынудили его продать этот дом. Причина пока неясна, но она определенно есть.
Турецкий молча внимательно слушал, однако на этом пункте запнулся:
— А почему тогда это не делалось гласно? Почему осуществлял «законность» какой-то заштатный нотариус, оформлявший и другие преступные действия своих клиентов? Не вяжется что-то, Костя. По-моему, тут какая-то липа. В очередной раз спешно заметаются следы.
— У меня тоже есть некоторые сомнения, но нет пока доказательств от противного. А пансионат? Ну, что ж, не знаю, внешне вроде все пристойно. Вполне может быть. Большой, говоришь, дом-то?
— Вполне приличный. Слушай, а ты наверняка знал, как когда-то известный полярник Иван Папанин себе дачу построил на канале Москва — Волга и собственный канал к своему дому прокопал? Так вот, говорили, Сталин к нему приехал посмотреть, как тот устроился, а потом и говорит: «Мне кажется, что у детей работников Главсевморпути будет хороший пионерский лагерь». Так оно и получилось, подарил Иван Дмитрич детям своих сотрудников выношенное своими руками «детище». Даже газеты писали. Но ведь, Костя, то ж был все-таки Сталин. А теперь я ничего не знаю, и ты не терзай мою душу сомнениями… Да, Кость, а откуда тебе стало известно, что Ловков плохо себя чувствует? Может, он просто «отмазаться» хочет? Из тюрьмы слинять? Мол, теперь я, ребята, гол как сокол, страдаю всеми душевными заболеваниями, чего держать-то в узилище? Отпустите, сделайте милость, я уеду, ей-богу, покину все, может, родная жена на Кипре своем примет? Уж подайте бывшему члену государственной думы, который шесть дней не ел. И наши сердобольные дяди посожалеют, да и пойдут ему навстречу. Ну, а Ваня, что ж, пусть он пока посидит, чего ему? Ну, еще кто-нибудь попытается сунуть ему нож под ребро, а может, и не успеет.
— Александр Борисович, — строго перебил его Меркулов, — мне это не нравится. Ты всем недоволен. Пойми, я тоже не всесилен! Делаю, что могу, что в моих силах и возможностях. И этого не так мало. Не торопи меня, всему свое время. Иди-ка — посиди на моем месте…
— Кость, брось мне зубы заговаривать. Знаешь, почему я не откликаюсь уже на сотое ваше приглашение вернуться в прокуратуру? Не секрет. Не хочу, Костя! Вот такой я. Нельзя держать на цепи невиновного, а преступнику сочувствовать, что его баба наколола!.. Уж прости меня, непутевого…
— Да ладно тебе, или я сам не понимаю, что ли?.. Не теряйте времени, везите ваши материалы к… сейчас скажу… Воронцов Георгий Алексеевич, старший следователь по особо важным. Адрес знаете. И не болтайте, а торопитесь, если желаете, чтобы ваш коллега побыстрее вышел… Узилище ему! Ишь, ты!