— В бою пьяному сразу погибель. Не время сейчас, мужики.
И смело направил мотоблок с края поля в борозду. Подкатил к тарелке шагов на сто, заглушил мотор.
— Расчет! Орудие к бою!
Будто всегда командовал.
А куда ему, он и в армию-то не успел, да никто из его ровесников не успел, ни Шапа, ни Варыхан, не было уже армии.
Ни фига уже не было, какая на фиг армия, когда на всей планете деньги кончились.
То есть деньги и сейчас как бы есть, но их как бы нет, захочешь денег, зайди к Будкину в сортир, где стены в три слоя бумажками по сто долларов оклеены, папаня это покойный дурака валял. Оторви себе купюру и как хочешь, так используй.
Да не в деньгах счастье и не в них дело. И без денег нормально устроились — наши землю пашут, городские железо варят, чечены бензин самогонят, хачики на рынке торгуют, доктор травки целебные собирает, поп детишек крестит, вроде живы, не помрем.
Но когда такое счастье с неба валится, сразу думаешь: надо было выменять у городских не пушку, а танк, у них вроде есть лишний, ведер за пять самогона отдали бы. Хотя танк, зараза, солярки немерено жрет, пахать на нем невыгодно, да и неудобно, и чего он стоять будет, ржаветь.
Ладно, мы уж как-нибудь с Божьей помощью.
— Разворачивай! — скомандовал Будкин.
…Точно под башню навели, не может быть промаха. Варыхан ушел к мотоблоку, пошуровал в прицепе, достал из ящика снаряд, ветошью обтер от смазки тщательно и на позицию принес. Снаряд бронебойный, длинный, хищный, похож на громадный винтовочный патрон, Варыхан стоит рядом с пушкой, смертоносную болванку на руках держит, будто младенца. Еще и мурлычет себе под нос.
— На поле танки гро-хо-та-а-ли…
— Ты это и сыну поешь? — спросил Шапа.
— А то, — сказал Варыхан, на тарелку глядя и баюкая снаряд. — Вместо колыбельной в самый раз. Жёнка ему пела "Хочу такого, как Путин…", прикинь. Ты чего, говорю, творишь, чему ребенка учишь, педиком вырастет…
— А так, думаешь, танкистом, хе-хе…
— Механиком станет. В город его отдам в учение, вернется, будет у нас молодой механик, чем плохо…
— Кончай базар, мужики, — сказал Будкин строго. — Мы тут вроде по делу. Пора вступать в переговоры.
— И как? — спросил Шапа простодушно.
— А как городские с чеченами, когда бензин подорожал.
— А-а…
Городские тогда с чеченами в момент договорились. Бах, трах, и готово дело. Правда, самих чеченов с тех пор никто не видел, бензин у них азеры перекупают и в город возят. Но, главное, по старой цене.
— Варыхан, дай сюда эту… Вещь.
Варыхан нехотя отдал снаряд, видать, понравился ему.
— Точно бронебойный? — спросил Будкин, придирчиво оглядывая красивую остроносую штуковину. — Вроде да. Ну, с Богом!
Звонко клацнул затвор.
— Ну… — начал было Будкин.
Летающая тарелка отчетливо чавкнула.
Расчет дружно упал на колени и сп
рятался за щитком орудия.
Тарелка чавкнула снова, потом тихо зашипела. Будкин осторожно выглянул в смотровую щель.
— О-па… — сказал он. — Кажись, сработало.
В боковине тарелки открылся люк, и оттуда торчала какая-то синяя морда.
— Делать вам нечего?! — крикнула морда на незнакомом языке. — Взяли бы да помогли тогда!.. Эй! Гуманоиды! Чего молчим?! Сюда идите, разговор есть!
— Ты его понял? — спросил Будкин громким шепотом. — Он же вроде не по-нашему…
— Он прямо в башку говорит. — Варыхан постукал себя пальцем по лбу. — Ловко придумано, скачи по планетам да базлай со всеми… Мужики, давай его поймаем — и на базар! Чтоб перевел, о чем там хачи бур-бур-бур. Цены собьем!
Будкин встал из-за щитка во весь рост и гордо расправил плечи.
— Сам сюда иди! Ты нам картошку попортил! Все поле расфигачил, а жрать мы чего будем теперь?!
— Несчастный! — взвыла синяя морда. — Какая картошка, какое поле?! Если я через час не стартую, за мной такие прилетят, вообще тут все расфигачат! Деревню сожгут!
— Торгуется, — сказал Варыхан уверенно.
Но Будкин уже шел по полю к тарелке.
Вблизи тарелка оказалась не страшная, просто обгорелая железяка, под слоем копоти серая в синеву и как бы теплая привычным уютным теплом нагретого механизма, вроде тракторного дизеля. Будкин и сам теперь не понимал, чего так опасался тарелки со ста шагов. Ну, летательный аппарат. У нас тоже были летательные аппараты. Некоторые и сейчас в городе на аэродроме стоят. Они бы и полетели, наверное, да не умеет уже никто на них, а пробовать боязно, мало ли, куда свалишься, ладно в картошку, а то и в навозную яму загреметь можно.
Синяя морда спряталась в люке, потом высунулась снова, а за ней и весь пилот вылез, кутаясь в бурую драную попону. Росточком он оказался Будкину едва по плечо, зато башка тыквой и пальцев немерено на каждой руке, штук по восемь. А физиономия почти человеческая, ну вот как у Шапы наутро после литра самогонки, если не опохмелить. Жаба с пережору, она и есть жаба.