Корепанов Алексей
Стрельба в горах
КОРЕПАНОВ АЛЕКСЕЙ
Стрельба в горах
Кого там видели одновременно в нескольких местах: Сен-Жермена? Калиостро? Антихриста из пророчества Даниила Андреева?..
Не Калиостро я, нет. И не Сен-Жермен. Но как же тогда, почему же тогда?.. Двойник объявился? Или брат-близнец,
о котором мне неведомо?
Стою возле серой Мишкиной "иномарки", мимо снует городской люд, октябрьское солнце уже не то, но все-таки тщится доказать, что не все пропало, что еще повоюем... Мишка бьет ладонями по рулю, Мишка недоуменно качает головой и недоуменно смотрит на меня, как на фокусника. Мишка, вечно спешащий по своим коммерческим делам, затормозил здесь из-за меня - и теперь я стою и смотрю на него. Тоже недоуменно. Потому что Мишка уже успел сказать, что только что встретил меня кварталах в десяти отсюда, садясь в свою "иномарку" у банка. От банка Мишка гнал по прямой, не давая никому себя обойти (клиент ждал!) - и вот опять увидел меня. Я шел ему навстречу по забросанному опавшей листвой тротуару. А ведь обогнать его я никак не мог - это говорит Мишка и вновь недоуменно качает головой.
- Обознался? - неуверенно спрашиваю я.
- Как так обознался?! - вдруг взрывается Мишка. - Третий день ни глотка, даже пива. Мы же с тобой поздоровались там, возле банка. Обознался! У меня пока крыша не едет.
Я пожимаю плечами. Я понимаю, что не могу быть одновременно в разных местах. И Мишка это тоже понимает.
- Ладно. - Он срывает "иномарку" с места, унося свое недоумение.
А мое остается со мной.
И не только недоумение. И даже не столько недоумение. Со мной остается смутная тревога, она серой дымкой колышется в глубине, выдавливаясь из бездонных ущелий подсознания, и в этой серой дымке проступают едва уловимые неузнаваемые образы, которые, быть может, проявлялись уже в моих снах, да так и не проявились - и растворились при пробуждении.
Смутная тревога как-то связана с тем, что я услышал от Мишки. К добру ли появление двойника? И дело, в общем-то, не в двойнике - мало ли что могло почудиться третий день не пьющему Мишке! - а дело в том, что мои внутренние сущности, мои многочисленные, разбросанные по ущельям подсознания "я-я-я" знают что-то такое, чего еще не постиг я-внешний, отгороженный от глубин.
А если попробовать пусть не преодолеть барьер, но хотя бы отыскать щелочку, попытаться хоть что-нибудь разглядеть, хоть что-нибудь услышать?.. Уловить хотя бы намек на направление дальнейших своих действий. Поиграть с внутренними "я" в слова-образы, в словообразы, и методом "холодно-теплее-горячо" нащупать-таки подсказку...
Но где?.. Шуршат под ногами прохожих листья; волнами, повинуясь однообразной игре светофоров, накатывается автомобильно-троллейбусный гул; вразнобой хлещет музыка из разноцветных будок господ коммерсантов. А хорошо бы - тишину; пусть даже подобие тишины...
Что ж, такое желание вполне осуществимо.
*
Сижу за столиком в маленьком кафе. Толстое оконное стекло - как стенка аквариума, в котором утонул шумный уличный мир. В углу кто-то задумчиво, отрешенно изучает наполненный до краев стакан с водкой - то ли заряжается, то ли после вчерашнего "встает на нейтрал". Пусть себе медитирует, лишь бы не лез с разговорами.
Ну что, погрузимся, попивая кофе, в мир свободных ассоциаций? Поиграем, избудем тревогу, извеем серую дымку... Приступим, с Богом...
"Окно... Что приходит на ум в связи с окном? Рыбы. Ну, это ясно, ведь окно - это стенка аквариума. Пойдем дальше. Кофе. Хороший, крепкий кофе... Сигарета. Конечно - понятия неотделимы друг от друга, как полюса магнита. Сначала кофе, потом сигарета. Кофе - сигарета - февральская Ялта с дождем, растрепанное море... Покрытые ледяной коркой склоны.. Море, теперь уже летнее, плоский остров под солнцем... Джарылгач... - медузы - чайный гриб в большой банке на кухонном столе... Девушка в красном плаще (там, за окном, в уличном мире) - аэропорт - облако, похожее сбоку (пролетаю мимо) на профиль Пушкина... "Александр Сергеич, не езжайте - вас убьют..." Еще дальше, за новыми ассоциациями. Перевернутая лодка на берегу пруда в онемевшем безветрии парка... Белый "жигуль" за окном - Мишкина "иномарка" двойник... Двойник - зеркало - Алиса... Чеширский Кот... "Чем шире рот, тем чеширей кот..."
Пью кофе, перебираю образы, скольжу по цепочкам, а они ветвятся, разбегаются в стороны многочисленными переходами необъятного лабиринта, уходят в просторные освещенные залы и в бесформенные проходные каморки, где стены скрыты неподвижной пеленой, в подземные пещеры и к застывшим озерам с бледными лицами утопленниц у самого дна... Сдвигаются и расползаются пласты, дробятся, рассыпаются стеклышками разбитого калейдоскопа, и воссоздаются бесконечной мозаикой, витражами, местами - ярко, местами потусклее...
Некто в углу медитирует уже над вторым стаканом. И я тоже - над чашкой кофе.
"Прокуренный тамбур... Звезда над водой... Мокрое шоссе... Переполненный зал... Костер в ночном лесу... Зеркало - двойник - зеркало... Зеркало поперек равнины... Зеркало поперек мира... Зеркало на стене прихожей, над полкой, а на полке телефон... Телефон - "Вы ошиблись номером" - ночные звонки - "Более подробно можно узнать, позвонив нам по телефону. Наш номер..." Будка телефона-автомата без стекол (землетрясение, упавший со стола аквариум, рыбки среди осколков, разбитое зеркало на полу) - комната с треснувшими зеркалами, и в них отражаются телефонные аппараты... Снова будка телефона-автомата в начале длинного темного бульвара... Зеркало - будка - Вера... Стоп! Вера. Все".
Возвращаюсь в реальность. Допиваю кофе и выхожу под октябрьское солнце, в прозрачный день. Понимания пока нет, но дано направление. Внутренние мои "я-я-я" наперебой уверяют меня, что направление верное. Что ж, посмотрим...
*
Оказалось, что я не забыл ее номер. Оказалось, что я все время хранил его на какой-то темной полочке памяти. И вот извлек на свет. Через два... нет, почти через три года, через три года после того последнего разговора, который как-то сам собой вдруг исчерпался, иссяк ("разговор исчерпался вдруг - ненужный - и остался в объятьях вьюг - недужный") и мы ушли от той скамейки на бульваре, каждый в свою сторону - две единицы, так и не ставшие двойкой, два человека, сблизившиеся на короткий срок, как две лыжни... Но лыжни разошлись в глубине холодного зимнего леса.