Рогозин в очередной раз осмотрелся, и на душе потеплело. Любимое дело, увлеченность и азарт. Что еще нужно для полного счастья? Семья? Так она у него есть, и в полном порядке. Правда, мастерская приносит лишь символический доход, только-то что не в минусе, ну еще и детишкам на молочишко.
Ивану не раз прямо говорили, что он попросту мается дурью. Да только он отмахивался от всех этих мудрецов. А то как же, он, конечно, дурак, потому что тратит время на детские игры, а они умные и взрослые, зарабатывают большие деньги и могут себе позволить за ночь слить в карты парочку миллионов. И тут никакой фигуры речи.
Вообще-то у Рогозина с заработками все нормально. Есть автостоянка с мойкой, сервисом и кафе. Есть здание, арендуемое банком. Копейка капает исправно. Причем настолько, что, по скромным запросам их семьи, имеется еще и какой-никакой жирок, как в рублях, так и в виде валютного счета.
Память о дефолте девяносто восьмого из его поколения вот так просто не выветрится. Кто-то благодаря случаю или вовремя полученной информации сумел приподняться. Кто-то ухнул вниз, да так и не оправился. Да и четырнадцатый год показал себя во всей красе. Так что часть средств Рогозин все же предпочитал держать в валюте.
Но так было не всегда. В теперь уже далеком девяносто пятом, когда полыхала первая чеченская, его призвали в армию. Варианты отмазаться конечно же были. В те годы за деньги можно было решить буквально любую проблему, вопрос сводился только к цене. Но у его родителей денег на «белый билет» не оказалось. А потому пришлось обряжаться в форму.
Были такие, что оставались служить неподалеку от дома, их война обошла стороной. Стоило дешевле решения вопроса в военкомате, но родители не потянули и это. Так что уже через три месяца восемнадцатилетний Ваня отправился на войну, как говорится, и за себя, и за того парня.
Поначалу было страшно. Так страшно, что он сидел в теплушке, забившись в угол, как испуганный мышонок. В животе поселился ледяной холод, который никак не желал оттуда уходить. Парни из его взвода чувствовали себя ничуть не лучше.
Правда, была парочка балагуров, которым, казалось, сам черт не брат. Все хорохорились и балагурили. Ваня, глядя на них, чувствовал себя каким-то неполноценным. А еще было невероятно стыдно из-за обуявшего его страха. Конечно, мнение окружающих дорогого стоит. Но куда важнее твоя собственная самооценка. Выглядеть достойно в чужих глазах не так уж и сложно, а вот обмануть самого себя невозможно.
Но в первом же бою все встало на свои места. В принципе это и боем-то назвать нельзя. Так, обстрел и не более. Их колонну обстреляли с довольно большой дистанции, эдак метров с четырехсот. Не близко. Били из пулемета и автоматов. И так как метили в тенты грузовиков с личным составом, жертв избежать не удалось.
Иван вывалился из кузова остановившегося грузовика и со страху начал палить куда-то в сторону, откуда время от времени летели трассеры. Стрелял, стоя на колене. Высаживая магазин едва ли не одной очередью. Сам не заметил, как расстрелял все четыре магазина. Как не видел и того, что нашлись еще горячие и глупые головушки, вот так же открыто стрелявшие по противнику прямо с дороги. Был даже один, что стоял во весь рост и, матерясь, от пояса стрелял из ручного пулемета. В белый свет, как в копейку, ясное дело.
Если бы среди нападавших был хоть один завалящий снайпер, то положил бы их всех. Но поначалу парни этого не поняли. Были уверены, что именно они отогнали нападавших. Хотя в действительности сделали это старослужащие, которые довольно грамотно распределились вдоль дороги и вели по бандитам интенсивный прицельный огонь.
Вечером старички всем отчаянным набили морды. Просто так и без затей. А, нет. При этом они приговаривали, мол, пригибаться надо, дурни стоеросовые. Потому как дома ждут родители и девушки, и нечего собой удобрять землю, пусть она и мать родная. После экзекуции парням с побитыми лицами поднесли по двести граммов водки. Так сказать, поздравили с боевым крещением и похвалили за то, что не праздновали труса. Вот поди пойми их.
А двое балагуров едва не обделались от страха. Они до конца службы так и проходили в чмырях. Правда, выжили оба, чего не сказать о многих других. Кто-то так и остался в чеченской земле. Кто-то отправился домой в цинковом гробу. Другие перешли на инвалидность. А чья-то судьба до сих пор неизвестна.
Однажды, уже перед самыми Хасавюртовскими соглашениями, Ивану довелось пристрелить самого натурального негра. Снайпер, мать его за ногу. Регулярно обстреливал их блокпост. Троих отправил в госпиталь. Но когда убил Димку Немова, взводного заводилу, с которым успел сдружиться, у Ивана сорвало крышу.