Однажды она встретилась с мистрисс Скотт. Лоренца ее узнала, а Мэри все время поводила глазами, будто ища кого-то, и, увидя Лоренцу, успокоилась, однако не подошла к ней, а, наклонившись над голубым кашемиром, стала тихонько говорить с приказчиком. Вскоре вошли Вителлини и косоглазый Скотт. Лоренца потеснилась к Мэри и заговорила весело:
– Дорогая мистрисс, рада вас видеть! Я думала, что вы уехали! Помните, вы собирались сделать что-то в этом роде! Как ваш супруг, вы, кажется, были не очень довольны его образом жизни… Надеюсь, теперь все благополучно?
Мэри печально ответила:
– Благодарю вас, графиня. Теперь все более чем благополучно. Пусть небо наградит графа! Я была у него (не думайте, что я неблагодарна), но вас не было дома в то время.
– Он мне ничего не говорил. Жалко, что меня не было.
Лоренца вынула табакерку и предложила мистрисс Скотт, но та живо возразила:
– Позвольте, я вас лучше угощу. Небывалый табак, он смочен в меду и продушен резедой, кроме того, к нему подмешана китайская травка.
– Не вредно ли? – спрашивала Лоренца, набивая маленькую ноздрю.
Скотт и Вителлини были совсем рядом и кланялись ей.
– Восхитительно! Никогда ничего подобного не нюхала. Синьора Блевари, попробуйте (вы позволите?), нужно дать и Психее.
Лоренца смеялась и чихала, совала в нос португалке, которая, обороняясь и пятясь, наступила на моську. Приказчики улыбались и приостановили хлопать свертками материй, так как все покупательницы повернулись спиною к прилавку, наблюдая происходившую между Лоренцой и мистрисс Скотт сцену: местах в трех поднимался пар от чайных чашек, не видных в толпе.
– Благодарю вас, – сказала Лоренца, отдавая коробочку владелице.
– Нет, нет, графиня, оставьте у себя. Это – слабое выражение мое благодарности.
– Зачем, дорогая мистрисс? Конечно, табак восхитителен, но я даже не знаю, куда его пересыпать! Я не хочу мешать его с моим. Джо (обернулась она к лавочному мальчику в длинном зеленом фартуке)! Нет ли у вас пустой табакерки?
– Я не позволю! – вступилась Мэри. – Вы примете от меня этот маленький подарок не иначе как с коробочкой: она не слишком плоха!
Табакерка была золотая с эмалированною крышкою, где был изображен охотник, целящийся в утку и не замечающий, как из реки вылезает осторожно испуганная купальщица. Посмотрев, Лоренца сказала задумчиво:
– Табакерка очень хороша, но я не могу ее принять, она слишком дорога, граф будет недоволен.
– Почему? Почему? Граф не будет вмешиваться в маленькие женские любезности, поверьте. Если вы ко мне расположены хоть немного, вы сохраните эту безделку. Я ее не покупала, это досталось мне от покойной тетушки. Не пренебрегайте мною, умоляю вас. Я смотрю на вас как на благодетельницу, я встану на колени и не подымусь, пока вы не согласитесь исполнить мою просьбу.
Мэри говорила почти с неприличной страстностью; в толпе перешептывались, пожимали плечами, рассматривали через плечо графини табакерку; кто-то, поднявшись на цыпочки, пролил чай на Психею, которая зачихала; становилось неловко и комично. Лоренца все стояла, вертя коробочку в руках.
– Нет, мне не следует этого делать! – проговорила она.
Мэри с шумом бросилась на колени, свалив платьем с ног какого-то карапуза, приведенного бабушкой, который тотчас заревел и не покатился только потому, что вокруг было слишком много ног.
– Графиня, я вас умоляю.
– Встаньте, встаньте, дорогая мистрисс! Я беру ваш подарок, благодарю вас.
Мэри вскочила еще быстрее, чем опустилась, и стала с жаром целовать Лоренцу. Дамы, видя представление оконченным, повернулись снова к прилавкам, зашуршали шелка, сукна и кашемиры; ребенок успокоился, и Психея перестала чихать.
Калиостро был очень недоволен этой историей, которую Лоренца рассказала ему вечером, но он был рассержен окончательно, когда оказалось, что в табакерке двойное дно и в тайном помещении находилось ожерелье значительной ценности и золотой футлярчик, где вместо зубочисток были вложены свернутые банковые билеты. Он раскричался на графиню, будто она была виновата, говорил, что знает эти штучки, – мошенники хотят подкупить Лоренцу, а потом опять вымогать у него предсказанья. Лоренца, которая уже надела ожерелье и разглаживала на столе рукою свернувшиеся билеты, заметила спокойно:
– Неизвестно еще, будут они к вам обращаться или нет. От вас зависит не давать им больше указаний. А если они – мошенники, так им и нужно. Эти деньги мои, и никуда я их отсылать не буду. Я была глупа, что призналась вам во всем. Я вас не спрашиваю, откуда у вас деньги, когда вы их не зарабатываете, и вам нет дела до моих денег.