В итоге остановил я свой выбор на пуговицах медных. Не серебро, но и не деревянные. Вот теперь можно и к Елене. Итак, выбрав два куска шелка — красный и синий — я отправился по уже известному адресу.
Но чем ближе я подходил к ее дому, тем больше одолевали робость и сомнения. Чего я туда иду? Чего я себе возомнил, кто меня ждет? В голове вдруг всплыла песня: «Ну а мы с такими рожами возьмем да и припремся к Элис». Я глубоко вздохнул и решительно постучал в ворота.
Калитку открыла сама Елена, в простеньком лазоревом сарафане, с платком на голове. Поклонившись, я спросил:
— Не могу ли рубашки себе заказать? Ведомо мне, что рукодельница ты отменная.
И протянул два куска шелка.
— Проходи в избу, не на улице же я буду мерить. Я вошел во двор. Собак нет — уже хорошо.
А вот двор требует мужской руки — заборчик покосился, доски на крыльце рассохлись, под ногами пляшут. Да и понятно — трудно женщине одной выжить.
В небольшой комнате на полу лежали домотканые половички, на большом столе — ткани, нитки. Видно — работала. Я нашел в углу икону с горящей перед ней лампадой, перекрестился.
— Вот. — Я развернул оба куска шелка. — Рубашки хочу, моя уж обносилась.
— А в церкви рубашка получше была, — заметила Елена, ойкнула и прикрыла ладошкой рот.
Ага, значит все-таки приметила! Все же у меня есть шанс!
Елена обмерила меня веревочкой, как заправская портниха, — длину рукавов, обхват груди и все остальное. Мы договорились, когда мне явиться за рубашками, и я отдал задаток. Конечно, я мог купить на торгу готовые, но тогда как бы я смог познакомиться с ней поближе?
Всю неделю я предвкушал радость встречи, ни о чем другом и помышлять не мог, крушил кистенем бревна на заднем дворе.
У кузнеца по совету Михаила купил боевой кистень, крупный, шипастый. Кузнец предлагал на ручке, но я отказался — мне казалось, что петля удобнее: набросил на запястье петлю, сам кистень — в рукав. Ничего не видно со стороны, а оружие ближнего боя всегда при мне и готово к использованию. За ним не надо ухаживать как за саблей — точить, смазывать. Жаль, что я не освоил его раньше.
Когда до встречи с Еленой остался день, меня огорошил Иван.
— Завтра во Владимир едем, по реке, недалече, думаю — за седмицу обернемся.
Как нож острый в сердце мне эта поездка, а отлынить нельзя — и так после путешествия в Хлынов сиднем сидел, кроме как кистенем, ничем не занимался.
В трюме ушкуя лежали самые разные товары: Иван с такой мелочью не связывался бы, не ездил сам, да вопросы у него важные к компаньону были.
Скучная вышла поездка. Ни саблей помахать, пи кистень опробовать. Иван на палубе почти не показывался, все считал чего-то. Матросы были заняты своей работой, лишь я дурака валял на палубе. А что? Тепло, солнце греет, но не печет, кораблик на волнах покачивает — прямо речной круиз, кабы все мысли мои не были заняты Еленой.
Ночью не спалось, и я осмелился попробовать посмотреть, какие же сны видит Елена. Я сосредоточился, вызвал в памяти образ женщины. Сначала ничего не получалось, но я-то знал, что это возможно — с князем же получилось.
После некоторых усилий удалось повторить опыт. Как в тумане проступило лицо спящей Елены, затем — в картинке появился луг с ромашками, и я увидел… себя, бредущего по полю. Дальше я смотреть не стал, открыл глаза. Уж если она меня во сне видит, то я ей не безразличен. Зачем же смотреть дальше? Понятно, что о моих тайных посещениях чужих снов никто не узнает, но мне бы не хотелось копаться во снах и сокровенных желаниях молодой женщины.
Наступил вечер того дня, когда ушкуй мягко стукнулся о причальную стенку Нижнего. Купец направился домой, а я, испросив дозволения не сопровождать его до дома, чуть ли не бегом помчался к Елене. Конечно, уже смеркалось — время поздноватое для посещений, но хоть на минуточку заскочить, только бы посмотреть на нее…
На стук долго не открывали, затем от крыльца раздался голос: — Кто там? — в голосе явно слышалась тревога.
— Заказчик, пришел за рубашками.
— Поздно уже, приходите завтра.
Я приуныл, но не будешь же ломиться в ворота понравившейся женщины. Немного постояв, я повернулся, чтобы уйти. Вдруг сзади скрипнула калитка.
— Неужели ушел бы?
— Но мне же сказали — завтра.
— Заходи.
Я обрадованно поспешил войти.
Елена заставила надеть рубашки — одну, вторую. В неверном свете свечи закалывала иголкой места, требовавшие подгонки.