- Что в нем? - спросил он испанца.
- Бумаги, - ответил Вивар, глядя в светлеющее небо. - В современной войне не обойтись без бумаг, вы согласны?
По тону майора Шарп понял, что дальнейшие расспросы излишни.
Вивар снял папаху и осторожно вытащил заложенную за подкладку недокуренную сигару. Смущенный, что не может предложить сигару Шарпу, майор пожал плечами и высек пламя из трутницы. Острый запах табака терзал ноздри лейтенанта.
- Я приберегал ее, - сказал Вивар, - до тех пор, пока не окажусь близко от дома.
- Мы находимся близко от вашего дома?
Вивар обвел сигарой окрестности:
- Мой отец владел этими землями.
- Мы идем к вам?
- Вначале я выведу вас на безопасную дорогу на юг.
Заинтригованный, как все бедняки в присутствии богачей, Шарп поинтересовался:
- А у вас большой дом?
- Какой именно дом вы имеете в виду? - сухо спросил Вивар. - У меня их три, все большие. Есть заброшенный замок, есть поместье в Орансе, есть дом в деревне. Все они принадлежат моему брату, но Томас никогда не любил Галисию. Он предпочитает жить среди интриг и знати. С его согласия я называю эти дома моими.
- Вам везет, - вырвалось у Шарпа.
- Жить в большом доме? - Вивар покачал головой. - Ваш дом, может быть, выглядит скромнее, но по крайней мере вы имеете право назвать его своим. Мой же находится на территории, захваченной французами. - Он посмотрел на сгорбившегося под мокрым снегом стрелка Харпера: - Точно так же, как его дом находится в стране, захваченной англичанами.
Неожиданная враждебность неприятно удивила Шарпа, начавшего проникаться к испанцу уважением. Очевидно, Вивар и сам почувствовал, что перебрал, ибо тут же печально добавил:
- Поймите меня правильно. Мать моей жены была ирландка. Ее семья бежала в эти края, спасаясь от преследования.
- Вот как вы выучили язык!
- Да, учителя были хорошие. - Вивар затянулся сигарой. Подтаявший от костра в пещере ком снега свалился с верхушки камня. - Мой отец считал, что мы должны говорить на языке врага. Даже странно, что мы с вами оказались союзниками, не правда ли? Меня с детства учили, что англичане - варвары, враги истинной веры и Господа. И вот приходится убеждать себя, что мы с вами - друзья.
- По крайней мере, у нас общий враг, - сказал Шарп.
- Пожалуй, это лучше передает суть дела, - согласился испанец.
Наступило неловкое молчание. Дым от сигары Вивара растворялся в утреннем тумане. Не выдержав давящего молчания, Шарп поинтересовался, в каком из трех домов ждет майора его супруга.
Вивар долго не отвечал, а когда наконец заговорил, голос его был мрачен, как окружающий пейзаж:
- Моя жена умерла семь лет назад. Я находился на службе во Флориде, когда ее унесла желтая лихорадка.
Как и большинство людей в такой ситуации, Шарп растерялся.
- Простите, - неуклюже пробормотал он.
- Вместе с ней умерли, - печально добавил Вивар, - двое моих малышей. Я надеялся, что мой сын тоже придет сюда убить своего первого медведя, но Господь распорядился иначе.
Последовало еще более неловкое молчание.
- А вы, лейтенант? Вы женаты?
- Я не могу себе этого позволить.
- Тогда найдите состоятельную женщину, - с суровой прямотой сказал майор.
- Ни одна состоятельная женщина не согласится стать моей женой, ответил Шарп и, увидев недоумение на лице Вивара, добавил: - Не в той семье я родился, майор. Моя мать была продажной женщиной. Вы называете таких шлюхами.
- Я знаю это слово, лейтенант, - тон майора был ровен, но в нем слышалось презрение. - Я вам верю, - добавил испанец, помолчав.
Намек на то, что он мог и соврать, взбесил лейтенанта.
- Почему, черт побери, меня должно волновать, верите вы мне или нет?
- Совершенно не должно. - Вивар аккуратно спрятал остатки сигары и откинулся на сундук. - Вы подежурьте, а я часок посплю.
Испанец надвинул папаху на глаза, и Шарп увидел приколотую к гербу испачканную веточку розмарина. Подобные веточки были у всех кавалеристов Вивара, и Шарп решил, что это полковая традиция.
Внизу зашевелился арестованный ирландец. Шарп очень надеялся, что холод пронимает Харпера до костей, а поломанный нос под заледеневшим шарфом причиняет ему невыносимые страдания. Словно почувствовав его злобные мысли, Харпер поднял голову и посмотрел на офицера из-под побелевших от мороза бровей. Перехватив его взгляд, Шарп понял, что пока Харпер жив и ночи темные, ему нельзя расслабляться.
* * *
После рассвета сыпавшая с неба крупа превратилась в затяжной дождь. Дождь размыл сугробы, унес снег с деревьев, и сверкающий мир стал серым, промозглым и унылым. Сундук погрузили на мула, охрана выстроилась по бокам. Харпера, ненадолго запущенного в пещеру, снова привязали к хвосту.
Теперь идти предстояло вниз. В гигантском ущелье солдаты казались крошечными темными точками. Впереди простиралось еще более широкое и глубокое ущелье, пересекающее первое. В огромной котловине свирепствовал ветер.
- Мы пересечем это ущелье, - объяснял Вивар, - поднимемся на те горы, затем выйдем на путь пилигримов. Оттуда вы сможете пройти на запад, где пролегают дороги к побережью.
Прежде чем спуститься в ущелье, офицеры внимательно осмотрели его в подзорные трубы. Ничто не нарушало серой монотонности ландшафта.
- Что такое путь пилигримов? - спросил Шарп.
- Дорога в Сантьяго-де-Компостела. Слышали об этом месте?
- Никогда.
- А о святом Иакове вы слышали? - Неосведомленность Шарпа явно раздражала испанца.
- Предположим.
- Он был апостолом, лейтенант. Его похоронили в Сантьяго-де-Компостела. Он считается покровителем Испании. В старые времена тысячи и тысячи христиан стекались к его мощам. Не только испанцы, но и приверженцы Христа со всего мира.
- В старые времена? - переспросил Шарп.
- Паломничество продолжается, но мир уже не тот, что прежде. Дьявол набирает силу, лейтенант.
Они перебрались через ручей. Шарп обратил внимание, что на этот раз Вивар ничем не предостерегся от обитающих в воде духов. На его вопрос испанец ответил, что духи опасны только ночью.
Шарп усмехнулся.
- Я тысячу раз перебирался через реки ночью, и никогда ничего не случалось.
- Этого вы не знаете. Может быть, вы тысячу раз выбирали неверный путь. Слепому тяжело представить цвет!