Ответа на этот вопрос не требовалось, и Шарп промолчал.
Вивар смотрел вдаль. Над далекими горами темными пятнами обозначился дождь.
- Французы презирали нас, - вернулся он к прежней мысли. - Теперь они научились нас ненавидеть. Победа в Испании далась им нелегко. Здесь они познали горечь поражения. Мы заставили сдаться их армию под Бэйленом, а при осаде Сарагоссы жители просто издевались над ними. Этого они нам не простят. Теперь французы наводнили нашу страну войсками. Поняли, что нас легче уничтожить, чем победить.
- Зачем они убили детей? - Шарпа преследовали картины зверски истерзанных детских трупов.
Вивар поморщился.
- Вы привыкли сражаться против людей в форме, лейтенант. Вы узнаете врага по синему мундиру с золотыми нашивками. Это хорошая мишень для ваших стрелков. Но французы не знают, кто их враг. Врагом может стать любой человек с ножом, поэтому они так нас боятся. И разжигают свою ненависть до невиданных пределов. Они хотят, чтобы и Испания их боялась. Боялась вот такого. - Он обвел рукой дымящиеся развалины деревушки. - Они боятся нас и хотят, чтобы мы боялись их еще больше. Может быть, им удастся этого добиться.
Пессимизм не вязался с обликом непреклонного Бласа Вивара.
- Вы в самом деле так думаете? - спросил Шарп.
- Я думаю, что люди всегда будут бояться смерти своих детей. - Голос Вивара, пережившего подобное горе, звучал скорбно. - И все же у французов ничего не выйдет. Сейчас испанцы оплакивают своих детей и ищут надежду. Но если им предоставить эту надежду, хоть крошечный лучик, они поднимутся на бой!
Последние слова он прорычал, после чего виновато улыбнулся и посмотрел на Шарпа:
- Я хотел просить вас об одолжении.
- Разумеется.
- Ирландец, Патрик Харпер. Отпустите его.
- Отпустить? - Шарп растерялся не от просьбы как таковой, а от резкой перемены в манерах Вивара. Непреклонный и полный гнева мгновение назад, испанец вдруг стал робок и вежлив.
- Я понимаю, - поспешно добавил Вивар, - ирландец совершил тяжкий проступок. Он заслуживает, чтобы его запороли до полусмерти, а может, и большего, но он оказал мне неоценимую услугу.
Смущенный просительным тоном Вивара, Шарп пожал плечами:
- Разумеется.
- Я объясню ему, как нужно себя вести.
Шарп уже пришел к решению помиловать Харпера. Это следовало сделать хотя бы для того, чтобы доказать собственную рассудительность сержанту Уильямсу.
- Честно говоря, я его уже освободил, - признался майор Вивар, - но я должен был в любом случае заручиться вашим согласием. - Видя, что Шарп не протестует, майор улыбнулся и поднял с земли французскую каску. Потом сорвал чехол, которым был обшит медный корпус, чтобы блеск не выдал расположение драгуна. - Хорошая игрушка, - презрительно заметил он, - хорошо будет смотреться после войны где-нибудь на лестнице.
Погнутая драгунская каска Шарпа не интересовала. До него дошло, что "неоценимая услуга" заключалась в том, что Харпер не дал французам захватить сундук. Он вспомнил, какой ужас исказил лицо испанца, когда ящик оказался под угрозой. На Шарпа снизошло озарение. Егерь преследовал Вивара, и эта погоня привела драгун к арьергарду английской армии. Они походя разбили четыре роты стрелков и понеслись дальше - но не за отступающей армией, а за сундуком.
- Что внутри, майор? - с вызовом спросил Шарп.
- Бумаги, я уже говорил, - равнодушно ответил Вивар, срывая с каски последнюю полоску материи.
- Французы пришли сюда за сундуком.
- Пленные показали, что пришли за едой. Уверен, они говорят правду, лейтенант. Перед лицом смерти люди редко врут, а все они твердили одно и то же. Это фуражный отряд. - Вивар протер каску рукавом и протянул для осмотра Шарпу. - Обратите внимание на низкое качество работы. Как крепится ремешок.
- Они пришли за сундуком, не так ли? Они гнались за вами и знали, что вам надо пересечь эти горы?
Вивар нахмурился.
- Не нравится мне эта каска. Думаю, найду и получше, пока идет война.
- Это те же самые драгуны, которые напали на наш арьергард. Нам повезло, что они не прислали сюда весь полк, майор!
- Пленные показали, что сюда смогли добраться только те, у кого были хорошие лошади. Уверяю вас, им нужны еда и фураж. По словам пленных, деревни в предгорье разграблены дотла, поэтому им приходится забираться все выше.
- Что в сундуке, майор? - настойчиво повторил Шарп.
- Любопытство! - воскликнул Вивар и повернулся в сторону деревни. Любопытство! - повторил он и, размахнувшись, далеко забросил медную каску. Сверкнув в небе, каска с грохотом покатилась по крутому каменистому склону. - Любопытство, лейтенант, это английская болезнь, которая часто приводит к смерти. Избегайте ее!
К вечеру все догорело, кроме дома, где расположились солдаты Вивара. Они жарили на длинных палашах куски конского мяса. Стрелки Шарпа жарили конину на шомполах. К общему облегчению, убитых селян похоронили. Пикеты были подтянуты к самому краю деревни. Часовые дрожали от пронизывающего ветра. С наступлением темноты дождь утих. К ночи ветер разогнал тучи; на талый снег упал бледный лунный свет, отчего пейзаж приобрел зловещий вид. Где-то в горах завыл волк.
Зеленые куртки стояли на посту первую половину ночи. Ближе к полуночи Шарп обошел деревню и перекинулся с каждым стрелком несколькими неуклюжими фразами. Разговор не клеился, стрелки не могли забыть то утро, когда сговорились убить своего офицера. Самые разговорчивые - Уэлшмэн и Дженкинс поинтересовались, где находится армия сэра Джона Мура.
- Бог ее знает, - сказал Шарп. - Далеко.
- Она разбита, сэр?
- Может быть.
- Но ведь и Наполеон ушел? - В вопросе звучала надежда, словно отсутствие императора каким-то образом могло облегчить участь стрелков.
- Говорят, ушел.
По слухам, Наполеон действительно покинул Испанию, что не давало особого повода для оптимизма. Вражеские армии были разгромлены, добить Испанию и Португалию вполне могли и его маршалы, завоевавшие всю Европу.
Шарп миновал сгоревшие дома. Подошва его правого сапога окончательно отвалилась, брюки болтались, как на вешалке. Ножны он починил, зато форма годилась только для огородного пугала.