Туда я и направился.
— Не советую! — крикнул вслед Диспетчер. И тут же передумал, стоило мне обернуться. Махнул рукой:
— Ладно. Идите.
Я вошел в двадцать седьмую. Стрелочник все так же поглощал пепси-колу. Несметные щупальца вяло шевелились на диване. Переводит стрелки чужих воспоминаний… ну, да.
Вдруг поднялось одно из щупальцев, свисающих на пол. Устремилось ко мне. Развернутое во всю длину, оно оказалось чуть ли не трехметровым… Остановилось сантиметрах в тридцати от моего лица.
Я отшатнулся.
Стрелочник поднял от стакана невидящий взгляд и гнусаво произнес:
— Двенадцать километров от вокзала, ага. На двадцать пять градусов левее… Конкистадоры.
И опять вернулся к своей пепси. Щупальце безжизненно повисло.
Только тут я понял: моя бравада — чистой воды самообман. На самом деле страшно. Панически. Психи, мошенники или таинственная раса из неведомого прошлого — все одно страшно.
Галопом проскочил коридор, слетел по ступенькам вниз и выбежал во двор, не оглянувшись на Вахтершу (или как ее там).
В аутлуке меня дожидались два ответа на отправленные резюме. Не сейчас. Я совершенно не в той кондиции, когда можно вести беседы с работодателями… На определителе телефона — номера жены и волоокой пассии. Первая хочет денег, вторая — меня целиком… Тоже не сейчас. Свободных денег нет. Меня целиком — нет и не надо, весь вышел.
…Сколько можно откладывать этот разговор? Давно следовало объяснить леди, что дела так не делаются, решение о браке с кондачка не принимается. И детей, между прочим, нормальные люди с кондачка не заводят. Завести дите я ей, конечно, помешать не могу — ну, так ограничимся материальной поддержкой в будущем…
После. Пока монстр из двадцать седьмой комнаты тянет щупальца к ошибкам моего прошлого — никаких моральных сил расхлебывать ошибки настоящего…
Как они это назвали? Регрессивный гипноз?
Я запустил поиск в Яндексе.
«Регрессивный гипноз — метод, позволяющий человеку узнать о прежних воплощениях его души»… Тьфу, бред.
Вспомнился монотонный голос Стрелочника: «Двенадцать километров от вокзала, ага. На двадцать пять градусов левее… Конкистадоры». Какие конкистадоры, в двенадцати километрах от вокзала? С ума сойдешь. Ну их к лешему, вместе с поездами и кармической дребеденью…
Что-то шевельнулось у меня за спиной. Я вздрогнул. Обернулся.
У стены торчит столбом незнакомый тип в средневековом камзоле. Рука болтается в перевязи.
Я протер глаза. Ничего не изменилось.
— Эй!
Молчание было мне ответом.
Прошел через комнату, огибая изваяние. То есть — никакое не изваяние, живой мужик, просто я ему глубоко безразличен… даже взглядом не удостоил. Тяжко вздохнул, сел на табуретку.
Меня разобрал истерический смех, но гость и тогда не обернулся.
— Слу…шай, — всхлипывая, поинтересовался я. — А тебя тоже нельзя руками трогать?
Скомкал подвернувшийся бумажный листок, швырнул в пришельца. Тот вскочил на ноги, начал озираться. Пытался определить, откуда прилетело. Меня не заметил.
Я облокотился на комод. Одно из двух: либо схожу с ума — тогда нужно предъявлять иск сегодняшней фирме, их работа; либо это — мистификация, то есть — опять же их работа, кому еще в голову придет?..
Схватил мобильник, нашарил в кармане визитку Диспетчера.
— Алло? Это сегодняшний посетитель, мы с вами беседовали два часа назад… Ничего не надумал! Звоню узнать — какого черта?..
Сбивчиво, кое-как изложил суть претензии. А за одно вообще все, что думаю об их лавочке. Меня не интересует регрессивный психоз… тьфу, гипноз, и ваша сраная карма. Забирайте отсюда своего ублюдка, иначе пойду в милицию, сообщу собственной крыше, подам иск, не отмоетесь…
— Подождите, — озадаченно проговорил Диспетчер. — Как он, говорите, выглядит?
— Как пугало из учебника истории!
— Вы перед уходом заглянули к Стрелочнику. Он вам что-нибудь сказал?
— Мне — ничего. Он сам с собой разговаривал. Поминал конкистадоров, если интересно. А сейчас это самое торчит у меня в квартире!
— Понятно, — вздохнул абонент, кажется — с облегчением. — Фантом. Дайте-ка ему трубочку. — Как же я дам ему трубочку, если он меня в упор не видит?
— Ну… поднесите поближе к его уху. Не бойтесь, не укусит.
Я и не боялся. Я был в ярости. Подошел к своей галлюцинации вплотную, даже задел больную руку гостя. Вполне материальную руку, между прочим… Гость сморщился от боли, огляделся в поисках причины.
Трубка рявкнула:
— Fuera![2]
Конкистадор вздрогнул и — исчез.
Я взглянул на молчаливую пустую стену. На мобильник. Опять на стену. Еще раз на мобильник. Наконец, сообразил, что Диспетчер пытается до меня докричаться:
— …не вешайте трубку!
— Не вешаю, — ответил я ледяным тоном. — Больше того: жду объяснений.
— Вы — очень пластичный человек. Побочные эффекты обычно проявляются после сеанса, а вам оказалось достаточно повидаться со Стрелочником. Хороший знак. Вы — наш клиент.
— Еще что? — процедил я.
— Еще — никакой кармы не существует. Вернее, карма — это условность. Попытка объяснить нелинейное при помощи линейных понятий.
— Какого черта это нелинейное понятие забыло у меня в квартире?
— Оно имеет прямое отношение к поворотному моменту вашей жизни. Там и нужно искатьошибку. Ваши семейные и производственные неудачи, к примеру — не есть ошибки. Это всего лишь декорации той колеи, по которой вы движетесь… Наш путь — одноколейка, — со вздохом закончил он.
Я взорвался:
— Пойдите к дьяволу вместе с вашим детализированным бредом! Еще один фокус вроде этого фантомного урода — и я… я вас на скамью подсудимых отправлю! За преследование, вымогательство, запугивание и мало ли еще за что.
— Побойтесь бога, какое вымогательство? — чуть ли не умоляюще произнес Диспетчер.
Я выключил телефон. Вытащил из холодильника бутылку водки и отправился к соседу. Успокаивать взвинченные нервы.
Ночью мне приснились три огня.
Хотя — фиг его знает, что приснилось, а что нет. С вечера надрался до чертиков. Вот, добрая половина «сновидения» — из контекста тех самых чертиков.
…Первый огонь — костры индейского стойбища.
Большое поле, в отдалении — горные пики. Вигвамы. Чумазые дети. Размалеванные взрослые. Ну, и все такое.
Индейцев я, помнится, любил…
Потом все исчезло. Как в ускоренной съемке, промелькнули какие-то другие картинки, я не уловил. И тоже стерлись.
Открываю глаза. Башка тяжелая. Вспоминаю: на столе — аспирин. С вечера выложил, на автопилоте. Знаю же, как оно утром будет… Пытаюсь встать. Что-то отбрасывает меня обратно.
Зудящее чувство: я в комнате не один.
На столе сидит иссушенный временем шаман с пером в волосах. С любопытством изучает пачку аспирина. Вытаскивает таблетку, пробует на зуб.
…Дальше — провал и второй огонь.
Горящее стойбище. Тот самый шаман лежит на земле с рассеченным горлом. А я пьян. Мы все пьяны от крови пополам с жадностью и творим беспредел…