— Где?
Домна показала рукой в сторону гостиной. Прокравшись дальше, Дмитрий извлек изрядно послуживший ему сегодня револьвер, жалея лишь о том, что осталось слишком мало патронов.
— Это вы, Дмитрий Николаевич? — раздался приветливый голос и навстречу ему вышел улыбающийся мужчина в мундире жандармского ротмистра. — Наконец-то! А то я уж заждался.
— Как вы…
— Попал сюда? — жизнерадостно продолжил тот. — Через дверь!
— Догадались, что я вхожу.
— Запахло сгоревшим порохом. Я этот запах ни с чем не перепутаю.
Глава 4
— И откуда же ты такой носатый взялся? — мрачно осведомился подпоручик, направив ствол револьвера в лоб незваному визитеру, в хорошо пошитом мундире лейб-гвардейского жандармского эскадрона и орденом святого Станислава на груди.
Нос, к слову, у жандарма был отнюдь не велик, скорее даже мал. Да и вообще, во внешности незнакомца не было ничего примечательного. Рост средний, телосложение тоже. Черты лица правильные, но незапоминающиеся. И только глаза выдавали в нем человека мыслящего, незаурядного и способного на все. Дмитрий хорошо знал этот взгляд, поскольку каждый день видел его в зеркале.
— Нам надобно поговорить, — все также улыбаясь, повторил гость.
— Говорите, кто вам не дает?
— Вы не могли бы опустить револьвер?
— Нервничаете при виде оружия?
— Скорее, боюсь, что не выдержат нервы у вас. Спустите ненароком курок, а потом что?
— Да, ничего, — хмыкнул Будищев. — Вызову полицию и сообщу, что мою квартиру проник вор, переодетый в форму служителя закона, а я его застрелил. Делов-то!
— Так себе план, — поморщился ротмистр. — Начнутся дознания, выяснения и прочая канитель. Залезут в мои бумаги, дела которые я вел. Мне-то, на том свете уж все равно будет, а вы гауптвахтой не отделаетесь. Тут каторгой пахнет, если не эшафотом.
— Ладно, — легко согласился подпоручик и опустил ствол, не став, однако, убирать его в потайную кобуру на шинели.
— Вот и славно, — с явным торжеством кивнул тот. — Мы ведь с вами, господин Будищев, не враги. Вы меня до сего дня не знали, а вот я давно хотел свести знакомство, да все вот как-то не получалось.
— Подумать только, какая честь!
— Не любите жандармов?
— Скорее, не уважаю.
— Вот как? — вздрогнул незнакомец, как будто получил пощечину. — И, позвольте полюбопытствовать, по какой же причине?
— А за что вас уважать? Какие-то клоуны толпами носятся за царем с бомбами и револьверами, пока его «кровавые опричники» сопли жуют. И даже когда их режут как баранов, ничего не могут сделать в ответ.
— И как вы полагаете надо отвечать? — явно раздраженно спросил жандарм.
— Подобное лечиться подобным, — повторил слышанную им от доктора Студитского фразу Будищев. — Зарезал какой-то недоумок жандармского генерала[16]. Вот пусть его лондонская полиция с этим кинжалом в заднице и обнаружит.
— Отчего же в заднице? — округлил глаза ротмистр.
— Я так понимаю, других возражений нет? — ухмыльнулся Дмитрий. — Понимаете, смерть на эшафоте делает повешенного мучеником. Его считают героем, ему хотят подражать. А вот если «героя» найдут в подворотне, в неприглядном виде, да все это еще угодит в газеты?
— Любопытно, — задумался незваный гость. — Это, конечно, совершенно незаконно, да и вряд ли совместимо с офицерской честью, но определенно в этом что-то есть.
— Главным средством профилактики преступлений, должна стать не жестокость, а неотвратимость наказания! — наставительно заметил Будищев. — Вот пусть «господа революционеры» знают, что им нигде не спрятаться от карающей руки правосудия. Что же до «чести» то в безнаказанности преступников ее еще меньше. К тому же никто не заставляет вас делать это лично. Главное организовать процесс.
Никак не ожидавший подобной демагогии жандарм не нашелся чем ответить, а заметивший его замешательство хозяин квартиры, с комфортом расположился в кресле, закинув ногу за ногу.
— Так значит, вы, Дмитрий Николаевич, — верный слуга престола и отечества, негодующий против безнаказанности террористов? — задумчиво спросил незваный гость, без спроса усаживаясь напротив.
— Вы пришли выяснить мои политические взгляды? Кстати, кто я вы знаете, а сами не представились. Вы, вообще, кто такой? Следователь, ведущий дело моей бывшей сожительницы?
— Следователями служат, как правило, чиновники, — наставительно заметил жандарм. — Впрочем, вы правы, неловко получилось. Позвольте, хоть и с опозданием исправить эту оплошность. Ротмистр Ковальков Николай Александрович. Офицер для особых поручений при графе Лорис-Меликове.
16
ГГ намекает на известного литератора Степняка-Кравчинского, заколовшего кинжалом шефа жандармов Мезенцова. Находясь в эмиграции он всячески бравировал этим убийством и демонстрировал всем желающим свое оружие.