— Мелочь.
— Не скажите, Дмитрий Николаевич, не скажите. В нашем флоте этих маленьких кораблей почти сотня, да и более крупных совсем не мало. Объем более чем приличный.
— Это, конечно, хорошо, но я рассчитывал как минимум на пару тысяч пулеметов для нашей армии. Согласитесь, это совсем другие цифры.
— Господь с вами! — округлил глаза Барановский. — Ведь это верных три миллиона.
— Если с дополнительным снаряжением, то в полтора раза больше, — ухмыльнулся Будищев.
— Но нам столько и не сделать на нашей фабрике! По крайней мере, в приемлемые сроки.
— А Путилов на что? — вопросительно посмотрел на него подпоручик.
— Вместе с ним, разумеется, справимся, — не слишком охотно согласился компаньон, подразумевая, что Будищев свои авторские отчисления получит в любом случае, а ему надо еще и о собственном предприятии думать.
— Иностранцы интерес не проявляли?
— Ну не то чтобы совсем, — поморщился Владимир Степанович. — От князя Александра Батенберга приходили справляться.
— Это из Болгарии что ли?
— Именно.
— Хм, и что же пожелалось его высочеству?
— Халявы, — усмехнулся Барановский, — так вы, кажется, говорите?
— Понятно, — засмеялся Дмитрий, чего-то такого и ожидавший.
— Володенька, Дмитрий Николаевич, ну где же вы? — заглянула к ним жена Барановского. — Гости без вас совсем уж заскучали.
— Уже идем, — отвечал ей муж, вопросительно посмотрев на компаньона.
— Простите великодушно, Паулина Антоновна, — повинился Будищев, — это я вашего супруга заболтал.
— Ничего страшного, но теперь извольте вернуться в общество, — мягко улыбнулась хозяйка дома.
Глава 2
Нельзя сказать, чтобы сидевшие перед бароном Штиглицем гости были нежданными. Напротив, его заблаговременно известили об их визите и цели появления. И, тем не менее, ни малейшего удовольствия от разговора с ними бывший придворный банкир не испытал. Хотя, разумеется, вел себя в высшей степени любезно и предупредительно.
Будучи одним из самых щедрых благотворителей в Российской империи, Александр Людвигович хорошо знал и уважал сидящих перед ним Антонину Дмитриевну Блудову и Елизавету Дмитриевну Милютину.
Они обе принадлежали к высшим слоям аристократического общества Петербурга, обе прославили себя на ниве общественного призрения, обе остались незамужними. Впрочем, Милютина, кажется, будет исключением в этом смысле. В свете ходили слухи е ее недавней помолвке с князем Шаховским.
И вот теперь она, не успев выйти замуж сама, начала устраивать браки других! — с неожиданным раздражением подумал Штиглиц, оставшийся внешне абсолютно бесстрастным.
Так уж случилось, что барон не любил свою дочь и даже просто разговор о ней нагонял на старого финансиста черную ипохондрию. Сына Людвига, напротив, почти обожал. Приемную дочь Наденьку, пожалуй, тоже, а вот Люсию…
— Так значит, ваши сиятельства выступают ходатаями господина Будищева? — холодно проскрипел Штиглиц, буравя пристальным взглядом своих гостей.
— Именно так, Александр Людвигович. Они с Люсией любят друг друга и просят ваше благословление.
— Весьма прыткий молодой человек, — покачал головой банкир. — Еще совсем недавно он просил у меня денег на открытие мастерской и ставил электрический звонок в квартире моего зятя. А теперь он сватается к моей дочери. Интересно, в каком состоянии он перебывает теперь?
— Дмитрий Николаевич, как вам, вероятно, известно, выслужил офицерский чин, да к тому же кавалер двух орденов дающих право на потомственное дворянство, — веско заметила Милютина. — Согласитесь, весьма не многие сумели достичь подобного положения в столь короткий срок, начиная с самых низов.
— О, я нисколько не умаляю достоинств вашего протеже! Более того, я вполне уверен, что он сможет пойти еще дальше. Но все же…
— Мой дорогой барон, — печально улыбнулась Блудова. — Вы ведь старше меня и успели повидать всякое. На Петербургском небосклоне вспыхивало много разных звезд, но долго ли они светили?
— Вы, несомненно, правы, — с легкой запинкой отвечал ей банкир.
Дело в том, что Антонина Дмитриевна была почти на полтора года старше его, но Александр Людвигович, будучи человеком воспитанным не стал возражать даме.
— Мой племянник, как вам вероятно известно, изобретатель и промышленник. В годы нашей молодости это была не самая лучшая рекомендация, но теперь одетый в скромный сюртук коммерсант может иметь в свете не меньший вес, нежели блестящий кавалергард и флигель адъютант.