Я выдернул из земли древко стрелы, проверил в кармашке драгонит – два моих сокровища, блин, - перевязал поплотнее повязку, нашел место, где я заходил на полянку, развернулся к нему спиной и зашагал вперед.
Спустя шагов триста снова захотелось пить. Спустя еще триста проснулся и голод тоже. И если с водой вопрос стоит как ни крути, довольно остро, то о еде я заботиться не буду точно. Я, возможно, и смог бы поймать какую-нибудь птицу или змею, смог бы разыскать орешник или ягодник, благо знания имеются, пусть и сугубо теоретические… Но мне тупо не на чем все это готовить, а есть мясо сырым… Даже опустив паразитов и всяких болезни, нельзя забывать о том, что сырое мясо вызывает несварение и диарею, а это – дополнительные потери организмом жидкости. В принципе, то же самое касается диких орехов и ягод, тем более здешних, которые я вообще хрен его знает, как перенесу. А если меня нести будет сутки напролет? Вот же нелепая смерть получится - обгадиться вплоть до смерти от обезвоживания. И ведь даже на премию Дарвина не потянет, сомневаюсь, что у них тут есть такая.
Ну уж нет, решать проблему методом создания другой проблемы – это точно не мой путь.
Если я правильно прикинул расстояние, до стены от каменоломни по прямой, по ровной поверхности, я мог бы добраться за полдня. Даже с учетом всех трудностей и пересеченной местности, реальное время вряд ли способно перерасти расчетное более чем в три раза. Значит, самый максимум к следующему полудню я должен выйти к стене. Ничего, не сдохну без еды, пусть организм насиженным в офисном кресле жиром питается… Да и чувство голода скоро должно притупиться, плавали, знаем.
Так что я продолжал идти вперед, надеясь на что-нибудь наткнуться. Или на городскую стену, или на источник воды, или на портал обратно к себе домой…
Черт, да я же обычный офисный клерк по большому счету! Рабство, драгонит, стрелы, ранение, даже все то, что я делал после – это все как будто нереально! Это все происходит словно в компьютерной игре, где я даю своему персонажу задачу сделать что-то и он тупо это делает, независимо от его состояния, местонахождения, да блин, освещенности в конце концов! Даже когда я матерился от боли, обламывая стрелу, я все равно воспринимал это как-то отстраненно, будто… Будто не со мной это происходит, а с кем-то другим, очень близким мне, братом, другом, не знаю… С кем-то, чью боль я тоже считай что чувствую!..
Но ведь не чувствую…
Возможно, это сознание так работает, где-то я читал, что чрезмерный поток входящей информации, которая может серьезно повредить психику, сознание как бы «обесцвечивает», намеренно снижая градус напряжения каждой эмоции, чтобы шестеренки в голове не перегрелись и не заклинили.
Поэтому и не могу я до конца принять то, что происходит вокруг меня и со мной. Смотрю на все с позиции отстраненного наблюдателя – даже сейчас, когда уже весь день иду по лесу, уставший и голодный, я идентифицирую себя именно как «уставшего» и «голодного». Я испытываю собственно голод и усталость, но совсем иначе, не так, как испытывал бы их, пропустив обед и ужин из-за необходимости задержаться в офисе. Даже когда я набрел на крошечный, как питьевой фонтанчик, родничок, бьющий из кучи камней, и вдоволь напился, да еще и промыл рану, дрожа от холода, я все равно не чувствовал радости, я скорее отметил это как просто положительный факт.
Как сейчас отмечаю по пути всякие вещи, которые, наверное, если разобраться, будут значить что-то большее, вещи, из которых можно выжать, которые можно раскрутить на что-то большее.
Вот корень квадратный торчит, хе, хорошо, что не кубический…
Излохмаченные до состояния старой тряпки штаны опять за колючий куст зацепились…
Ежа чуть не раздавил…
Широкая жестяная стрелка к дереву прибита…
Минутку, что?!
Глава 6
Стрелка больше всего напоминала дорожный знак или указатель. Судя по всему, он и являлся своего рода указателем, только не похоже было, чтоб за ним кто-то ухаживал. Слегка погнутая и сильно ржавая, она болталась на тонком гвозде, позвякивая на ветру. На стрелке виднелись полустертые странные символы… Настоящие иероглифы, которые, однако, неведомым образом складывались в понятное для меня слово «Девоншир». Примерно как если бы я читал на английском языке – форма ясна, и поэтому я вместо реально существующего слова автоматически читаю его перевод. Выходит, я знаю местный язык… Каким бы он ни был. В смысле, не просто понимаю, что мне говорят аборигены… А напрямую – знаю язык полностью, могу на нем читать, и, полагаю, даже писать.