Н-да, зря я заподозрил неладное, когда увидел три стула на двух обитателей – ларчик открывается гораздо проще, чем я думал.
Жена Боджера поставила на стол три глубокие глиняные миски с похлебкой, в которой плавала морковь, крупно нарезанный картофель и большие куски мяса. Пахло все это просто божественно, хотя, в моем состоянии, я бы, наверное, и холодную тушенку из стратегических запасов шестьдесят седьмого года с удовольствием бы умял. А когда на стол поставили благоухающий кругляш черного хлеба, будто только из печки, я вообще чуть не потерял контроль над собой. Очнулся только когда деревянная ложка доскребала последние остатки бульона, живот налился приятной тяжестью, а голова – сонливостью.
- Ну как, хватит? – участливо поинтересовалась мадам, когда я откинулся на спинку стула в попытках вдохнуть полной грудью.
- Уф… Еще как! Огромное спасибо вам… Никогда еще не ел такой вкуснятины! – признался я.
- Вот спасибо. – просияла жена Боджера и встала. – Боджер, дорогой, кажется, наш гость засыпает.
И она была чертовски права – мои глаза на самом деле слипались, будто я не похлебки навернул, а снотворного. Неужели я действительно так объелся, что… Черт, нельзя спать, надо что-то…
- Да пусть себе спит. – раздался откуда-то издалека голос Боджера. – Выспится. Ему теперь не скоро выпадет такой шанс!..
Голос затих и я отрубился.
А когда открыл глаза, ни Боджера, ни его жены, ни кухни, ни аромата еды – ничего не было. Пахло плесенью и застарелым потом, а в окружающей меня темноте рассмотреть что-то было решительно невозможно.
- Боджер? – нерешительно позвал я.
Где-то рядом что-то негромко звякнуло, но больше никакого ответа я не удостоился. Я ощупал пространство вокруг себя руками и понял, что сижу на деревянной шконке, подвешенной на цепях к холодной каменной стене. Никаких подушек или одеял, только голое дерево. Под ногами оказался такой же холодный и такой же каменный пол, а, когда я прошелся туда-сюда с вытянутыми руками, оказалось, что моя обитель всего-то три на три метра, а одну из стен замещает решетка с толстенными прутьями.
Тюрьма. Самая настоящая тюрьма, в которой нет даже окон.
Опоили, суки! Подсыпались что-то в еду, усыпили и вот я здесь! Ой дурак, какой же я кретин!.. Знаю же, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, и сам в нее радостно влез!
Где-то неподалеку заскрипел замок и в открывшуюся дверь проник луч света. Со старинным керосиновым или может, даже масляным фонарем в руке, к прутьям моей клетки подошел Боджер. От него все так же воняло луком.
- Боджер!
- Да никакой я не Боджер, неужели ты еще не понял? – залился смехом луковый хрен. – Где ты видел, чтобы люди настоящим именем представлялись?
- Твою мать, где я?
- В клетке. Не видишь, что ли?
- Какого черта?! – от избытка чувств я ударил рукой по прутьям. – Что я тебе сделал?!
- Пока что ничего. Но сделаешь еще очень, очень много. – снова мерзко захихикал лже-Боджер.
- Давай говори, что тебе от меня надо! У меня же ничего нет, сам знаешь!
- О, у тебя есть то, что есть вообще у любого взрослого мужчины в твоем возрасте… Твои мышцы! И главное – ты из тех редких людей, у кого нет главного мешающего фактора – близких людей, которые будут тебя искать! Обожаю таких, как ты!
- То есть, тебе просто нужна рабская рабочая сила? – усмехнулся я. – И ты думаешь, я стану?
- О, еще как станешь! Сначала посидишь в этой камере недельку на кумар-траве, ослабнешь так, что едва сможешь двигаться, потом мы тебя переведем к остальным и начнем кормить нормально. Но только если будешь работать, а кто не работает, тот, как известно, не ест!
Лже-Боджер гнусно причмокнул:
- Еще ни разу система не давала сбоя, уж можешь мне поверить. И не таких ломали. Но всем будет лучше, если ты не будешь строить из себя героя и сразу примешь свою судьбу. Собственно, за этим я сюда и пришел – рассказать тебе о твоем будущем и предложить выбрать вариант попроще.
- Меня в нем не будут травить неизвестной дрянью? – с подозрением уточнил я.
- Ну уж нет, этот пункт плана остается неизменным. – ухмыльнулся луковый. – Иначе никто не поручится, что ты не бросишься бежать, едва тебя выпустят из клетки… Даже последние доходяги нет-нет, да и находят в себе какие-то скрытые силы на последний, решающий бросок, а уж такой, как ты… Просто чем дольше ты сопротивляешься и чем дольше задираешь нос, тем дольше просидишь тут. А в общем камере и теплее и еда есть, там даже почти можно жить. А при соблюдении... скажем так, некоторых условий можно даже иметь определенные привилегии.