- На его высочество напали и ранили, - пояснил истязатель, словно стрелок ждал от него каких-то пояснений. - Поэтому он теперь в маске.
Барон надел на руки перчатки, взял в руки щипцы и стал раскалять их в огне очага.
- Да, я уже слышал это, - сказал Саир. - Только, сдаётся мне, "Два вопроса"... А как, кстати, твоё настоящее имя?
- Настоящее? Я уже и не помню... - Истязатель погладил свою бороду. - Так давно это всё было. Кажется, Сораан.
- Хорошо, Сораан. А хочешь, теперь я расскажу тебе одну историю про барона? Хотя, не совсем про барона. По рукам?
- По рукам.
- Ну так развяжи мне руки, чтобы мы могли стукнуть по рукам.
- Эээ нет... Сначала расскажи историю, - на лице истязателя проступил неподдельный интерес.
Существо в маске обернулось и уставилось на Саира. Даже сквозь узкие прорези он видел сквозившую из его глаз ненависть. Кончики щипцов стали краснеть. Или это глазницы отдавали кровавым блеском?
- Расскажу тебе сказку, Сораан. Однажды добрый гном пожертвовал закадычному другу-эльфу дюжину золотых... Стоп, стоп, стоп. Нет, это совсем нереалистично, даже для сказки. Расскажу тогда тебе быль, - Саир многозначительно посмотрел на "барона", который уже почти накалил щипцы. – Быль про того, кто выдаёт себя за другого. Давным-давно, далеко-далеко отсюда жил-был в тёмном непроходимом лесу среди собратьев и сосестёр по племени полуэльф по имени Тсиманат. У отца его были эльфийские корни. Корни в прямом смысле этого слова: вместо ног росли, ходить мешали. Так много лазал тот по деревьям, что буквально сроднился с ними. И ещё было у отца Тсиманата что-то с глазами – постоянно путал зелёный цвет с голубым. Согласись, для жителя леса это особенно обидно. Представь – на голубом небе ни облачка, а он орёт, смотря в небо: «Листья пропали! Верните листья на деревья!» Мать его тоже была со странностями: торговка из восточного домена, с арданскими замашками и взглядами на жизнь. Однажды так вошла в раж, что продала самой себе втридорога ненужный хлам, а прибыль отдала в залог под проценты мужу. В итоге оба стали должны друг другу и начали попрошайничать у соседей.
Существо в маске вынуло щипцы из огня и, прихрамывая, направилось в сторону Саира.
- Так, о чём это я? - продолжал рассказ Саир. - Да, о Тсиманате. Судьба была во многом безжалостна к нему. С девушками ему очень не весло. Ты подумал, что я ошибся в слове? Нет. В их племени был обычай – если парень нравился девушке, она дарила ему весло, а он катал её на лодке по местному озеру. Так вот, сколько ни старался Тсиманат пристроиться к противоположному полу - результат был нулевой. Даже с легковесной по поведению и тяжеловесной по габаритам эльфийской девицей по прозвищу «ноль с палочкой» - и с той тот же нулевой результат. То ли опугивали девушек его большие волосатые уши, что достались от мамы, то ли странные повадки, что пришли по наследству от папы – нам это неизвестно. Но результат один – ни весла, ни девушек.
Существо в маске попыталось было протиснуться ближе к стрелку, но заулыбавшийся рассказу истязатель перегородил ему путь, что было несложно, учитывая большую разницу в размерах между ними. Всем видом Сораан-"Два вопроса" показывал, что хочет дослушать рассказ до конца.
- Но девушки – это ещё полбеды, - продолжал Саир. - С полбедой ещё можно как-то справиться. А вот с целой... С работой у него тоже не задалось. Был он недостаточно силён, чтобы работать руками, и недостаточно умён, чтобы работать головой. Ни то ни сё. Попробовал стать зазывалой на местном рынке и работать языком – но и тут незадача, в день отбора ошпарил язык кипятком. Попытался освоить точные науки – научиться стрелять из лука – так и там ненароком лишил сынулю вожака глаза. Отчаявшись, объявил однажды Тсиманат, что собирается покинуть племя. Но не тут то было. Вернее, было, да не тут. Заботливые родители воспротивились его внезапно нахлынувшему желанию уйти из дома предков. Даже его дядя, дедушка, деверь и все другие другие родственники на букву «д» - все были против того, чтобы он отчалил. Пришлось им надеть на него смирительную рубашку и запереть в триДэ - дальнее дубовое дупло. Рубашку на него надевали летом. Осенью переходили на смирительный плащ, зимой – на смирительную шубу, весной – на смирительный кафтан. И так по кругу, сезон за сезоном, год за годом. Пока однажды не расслабились родственники Тсиманата во время недельного праздника всеобщей лени – был у них такой праздник, сразу после дня усиленной работы - и не упустили полуэльфа. Покинул он во гневе своё племя и стал изливать накопившуюся за годы злость на первых встречных во всех доменах, в которые ступала его нога. В прямом смысле – нога. А, я забыл сказать, что у него была одна рабочая нога? Забыл. Это от папы в наследство. Тот же был с корнями. Поэтому хромал Тсиманат сильно. А вот барон Череш никогда не хромал. Так зол был на всё на свете Тсиманат, что даже имя своё повернул задом наперёд. На этом конец истории. Вы спросите – в чём же её мораль? А морали никакой нет. Разве могу я – Саир – проповедовать мораль? Максимум, на что я способен – это пропоповедовать, но отнюдь не мораль. Моя история – призыв к действию, Сораан. Пока ещё не очень поздно, не мог бы ты развязать мне руки?