Они шли по посёлку, между одинаковых коттеджей белого кирпича, по единственной улице. Эти три десятка домов Таня называла городом. Ей было не с чем сравнивать, а Стрелок побывал в Белове. - А какое у вас население? - Только здесь, или всего комплекса? - Всего. - Триста восемьдесят девять человек, если никто ещё не разродился... А вот мы и пришли. Когда Стрелок познакомился с Галиной, супругой капитана, то ему припомнились его слова о пухленьких жёнушках. Жена Бара была изумительных пропорций палеолитических Венер, и насколько мог судить Стрелок, находилась она как минимум на пятом месяце беременности. Вся внешность этой женщины говорила о том, что она прекрасная мать, а чуть позже выяснилось, что у неё к тому же отличный характер. Только Бара заявил о желании выпить, как она молча удалилась и вскоре вернулась с бутылкой нежно-розовой жидкости. Предупредила, правда, чтобы сильно не шумели, потому как детей она совсем недавно уложила спать. Уже глубокой ночью, слушая могучий храп капитана, Стрелок думал о том, что размяк за последние пару дней. Знакомство с Бара начало в нём что-то менять. Он стал менее подозрителен, даже почувствовал потребность кому-то доверять, его бдительность ослабевала, уходила жестокость, так необходимая для выживания. С Виктором было легко общаться, он не надоедал Стрелку, как многие другие люди, с ним можно было выпить и просто расслабиться, не опасаясь удара в спину. Он мог бы стать ему другом. Стрелок некоторое время разглядывал эту мысль со всех сторон, примерялся, а потом отбросил её как вредную. И, в конце концов, заснул.
В убежище был даже крематорий. В убежище имелось всё необходимое не только для жизни, но и для смерти. Когда Володя чувствовал почти физическую боль от близости холодного бетона, когда исхоженные вдоль и поперёк коридоры казались незнакомым лабиринтом, он забредал сюда, в колумбарий, навестить прах своей матери. Здесь к нему приходила настоящая боль, застарелая, ноющая. Она вытесняла все его страхи, она рождала в нём ненависть. И эта ненависть не позволяла ему сдаться. Тогда у них ничего не вышло. С самого начала попытка захватить власть была обречена на неудачу. "Аппозиция" не обладала ни оружием, ни подавляющим превосходством в численности. Они могли рассчитывать только на слаженность действий и чёткий план. Но беда была в том, что коменданту этот план оказался известен. И население убежища сократилось на одиннадцать едоков. После того случая комендант окончательно лишился рассудка. Сначала он объявил, что ночью его посещают видения о том, что происходит на поверхности, и что только он точно знает, когда нужно открыть убежище. А потом он отменил время. Просто взял и отменил. Были изъяты все часы у населения, все настенные, настольные и прочие более-менее стационарные механизмы были сняты и заперты где-то на складах, даже таймеры в компьютерах перевели на внутреннее время. Наверное таким образом комендант решил укрепить свою власть, стать по совместительству королём времени. Разве что идиот не догадывался о невменяемости коменданта, но к тому времени большая часть людей ими стала. К тому же у коменданта была "гвардия" - пятеро преданных ему и вооружённых людей. Вот им было плевать на всё - они имели полный паёк. Володя сделался одиноким. Первое время после смерти матери он не знал куда себя деть, он плакал целыми днями. Но позже пришла ненависть и подарила ему силы. Он подружился с Андреем, родители которого тоже погибли при неудачной попытке "революции". Андрей был на год его младше. Они целыми днями просиживали в библиотеке за книгами о войне, об оружии, об искусстве убивать. Они целыми днями не выходили из спортзала, они качали мышцы, они дрались, они учились жестокости. Им это помогало, они знали, что это пригодится. Тогда Владимир и начал становиться Стрелком, хотя сам ещё не подозревал об этом.
12. Боевой разворот
- Никаких инородных предметов я не вижу, - заключил Павел Михайлович, пощипывая седую клиновидную бородку. - Как это? - удивился Стрелок. - Ну, взгляните сами. Стрелок вышел из-за рентген аппарата, посмотрел в монитор, принялся вращать объёмный вид своей грудной клетки во всех направлениях, увеличивать и уменьшать масштаб. - Лучше всего подобное устройство было бы разместить на верхней полой вене либо аорте, вот здесь, - хирург указал в монитор кончиком карандаша. - Но, как сами видите, ничего там нет. Там действительно ничего не было, только бледное, размытое изображение его сердца в клетке из рёбер. - А может оно полностью из пластика? - И передатчик? - Павел Михайлович посмотрел на Стрелка таким скептическим взглядом, что ему захотелось отвести глаза. - Ведь вы же говорили о передатчике?
- Да, в самом деле... И всё-таки не может этого быть. Вдруг какие-то новые технологии, новые материалы? Нужно проверить ультразвуком. - Стоит ли? - Стоит. И спустя пять минут Стрелок любовался работой своего сердца. На экране было видно, как пульсировали желудочки и предсердия, как кровь струилась по сосудам. Совершенно нормальное, здоровое сердце, без каких-либо отклонений или посторонних объектов вроде смертельно опасной капсулы токсина с дистанционным управлением. - Нет, ничего нет. Я уже трижды просмотрел, - в тоне доктора появились нотки раздражения, как будто его отвлекали от очень важных дел какими-то пустяками. - Не может быть... Ведь есть же рубец, значит была и операция. - Совсем не обязательно. Возможно, вам его сделали, чтобы вы так думали. - Не может быть... - в словах Стрелка уже не было уверенности. Он смотрел на разрез своего сердца, забранный в масштабную сетку на экране аппарата УЗИ. Сердце начинало биться быстрее. Всё чаще пульсировали контуры сердечных стенок, резче сжимались мышцы, с ненавистью выталкивая из себя кровь. В висках застучало. Кровь превратилась в высокооктановое горючее, готовое вспыхнуть от малейшей искры. Никакого "контрольного устройства" не было! Тут Стрелок вспомнил, что чувствовал тогда в подземелье Генерала, разглядывая своё отражение в стеклянных глазах человекоподобной куклы. Когда он представил ошейник на своём горле. Те чувства были ничем, бледной тенью того, что бурлило в нём сейчас. Подкритическая масса ненависти перешла в критическую, началась цепная реакция. Стрелку захотелось кричать. Его просто обманули, использовали, напугали, как малого ребёнка, которого всякими страшилками укладывают спать. "Придёт серенький волчок и укусит за бочок..." Стрелок закрыл глаза, сделал глубокий вдох, медленно выдохнул. - Что, так плохо? - Хуже, - ответил Стрелок уже совершенно спокойным голосом. Открыл глаза, сел на кушетке. - Сочувствую. - Послушайте, доктор, если вы в курсе, у вас тут не осталось ядерных зарядов? - тусклый огонёк загорелся в глазах Стрелка. - Нет, все были уничтожены. Нам не нужно наследие войны, мы хотим начать совершенно новую жизнь. - Жаль... Тогда мне нужно пятьдесят два килограмма оружейного урана, бериллиевая фольга, куча свинца и стали, взрывчатка и так, ещё кое-что по мелочи.
- Зачем тебе это, Стрелок? - исполняющий обязанности "президента" почти искренне удивился. Стрелок уже полностью пришёл в себя после сокрушительного удара по своей гордости. Его взгляд был холоден, а голос ровен и безэмоционален. Он видел перед собой цель. Цель, которую нужно поймать в перекрестье и нажать на спуск. Генерал... - Месть. Ливанов меня обманул, а я не люблю, когда меня обманывают, тем более так. - Месть, - "президент" фыркнул. - Из-за твоей мести подвергать угрозе весь комплекс? Нет уж, на это я пойти не могу. Тоже мне придумал, собрать ядерную бомбу из подручных материалов. - И вовсе не из подручных. У вас ведь есть всё необходимое: и сырьё, и оборудование. - Ну так что? Не для того мы утилизировали боеголовки, чтобы их потом заново делать. Нам не нужно всё это, мы хотим завязать с прошлым. Восемнадцать лет назад "Тайга-1" перестал быть военным объектом и по общему решению превратился в республику, где каждый гражданин имеет право голоса. Мы не хотим войны, не хотим смертей. Нам нужно восстановить цивилизацию, не дать ей скатиться к каменному веку, а ведь это, судя по всему, скоро произойдёт. Мы не хотим иметь ничего общего с теми преступниками, иначе их не назовёшь, которые развязали эту бессмысленную, самоубийственную войну. Насчёт "этих преступников" Стрелок имел своё особое мнение. Разве не они жили здесь, в убежище "Тайги"? И Стрелок мог бы высказать свои соображения, но он был человеком практичным и предпочитал взывать не к совести, а к эгоизму. - Прошлое вас так просто не отпустит, и ты это прекрасно знаешь, - голос по-прежнему не выражал ничего, кроме разве что некоторой отрешённости и уверенности, даже не уверенности - веры. И от этого слова приобретали какую-то непонятную силу, почти гипнотизировали. - Ливанов от вас не отстанет. "Президент" действительно об этом прекрасно знал. Сразу после окончания "Зимы" Генерал связался с ним и предложил, а точнее - приказал, приступить к выпуску крупной партии танков, БТРов, стрелкового оружия и клонов. Он отказался. С тех пор началась их "холодная война". - Я ведь, прежде всего вам услугу оказываю, - продолжил Стрелок своё заклинание, словно шаман, впавший в транс. Глаза не мигая смотрели в одну точку, на стене за спиной "президента". - Я просто приду туда и запущу таймер. Вам станет спокойней жить, да и мне тоже. - Ладно, - "президент" побарабанил пальцами по столу. Он чувствовал себя неуютно под таким почти фанатичным взглядом. - Я дам тебе человека, специалиста в этой области, будете вместе работать. Он не даст тебе глупость какую-нибудь сделать. - Хорошо, - прозвучало у Стрелка как "аминь".