В порыве страсти он стал рвать на принцессе одежду. Тогда Марк впервые услышал, как она смеется. Заливисто, как соловьиная трель, и волшебно пьяняще, как музыка Орфея. Она подыгрывала ему, расшвыривая лохмотья по спальне, а потом увлекала за собой в бездну невыносимой нежности. Но ночь сменялась днём, и Марка постигала новая неудача.
Тряпки кучей лежали на кровати, а беглянки не было.
Платьев он разорвал немало. И его всегда удивляло, в чём же она уходила. Женской одежды у Йенсена не имелось, а его гардероб оставался нетронутым. Не голая же, в самом деле!
— Эх, Марк, не видать тебе этой женщины как своих ушей, — усмехнулся он своему отражению и вышел из ванной, попутно натягивая джинсы.
Окинув разорванное платье тоскливым взглядом, с невесёлыми мыслями он поплёлся на кухню.
И застыл на пороге, с немым обожанием взирая на рыжую красавицу, о которой ещё минуту назад только мечтал.
Абсолютно голая, с сигаретой и чашкой кофе она сидела за стойкой, разделяющей столовую и кухню. Облокотившись локтем о столешницу из тёмного мрамора, поблёскивающего в лучах утреннего солнца, она что-то внимательно читала на экране ноутбука. Тусклая вертикальная стойка, на которой в замысловатом порядке были закреплены бутылки и бокалы, почти заслоняла её задумчивое лицо. А раскидистое дерево за окном, отбрасывая причудливую тень на светлый пол, будто отражало её мистическую сущность…
С трудом подавив дикое, первобытное желание овладеть ею прямо здесь и сейчас, Марк подошёл к стойке и заглянул в жестяную банку из-под кофе. Пусто.
Он громко вздохнул и буркнул первое, что пришло в голову:
— Так я и знал…
Ответом стало удивлённо-вопросительное лицо пианистки. Рука с сигаретой застыла на полпути к пепельнице, а глаза выражали недоверие.
Марк потряс пустой банкой.
— Ты выпила весь мой кофе. А без него я по утрам очень злой.
Рыжая смяла в пепельнице сигарету и молча ушла, оставив Марка в дураках. Он и сообразить толком ничего не успел, как она вернулась.
Переодетая в стильные шорты и обтягивающую чёрную майку гостья обошла Марка, поставила на стол новую банку точно такого кофе и уселась обратно за ноутбук. А Марк неожиданно захохотал.
Вдоволь насмеявшись, он первым делом попытался в очередной раз выяснить настоящее имя рыжеволосой бестии, сводящей его с ума. Не признаваться же ей, что он его уже знает.
— Миранда, — серьёзно ответила пианистка. И Марк знал, что она не соврала.
— Значит, на этот раз Миранда? — прищурившись переспросил он. — А завтра…
— Никаких завтра, — сухо перебила она. — И только Миранда, — в глазах блеснул огонёк задора, а на губах заиграла улыбка.
Лишь после этого Марк принялся пересказывать Миранде историю своих душевных мук, когда она в очередной раз исчезала из его постели. А она хохотала без умолку. Как же Марка завораживал её волшебный смех. Он был готов на всё только ради этого смеха.
Миранда жила на другом берегу озера в небольшом деревянном доме вдали от суматохи города. В причинах её исчезновения не было никакой тайны. Обычная боязнь новой привязанности и неумение строить отношения с мужчинами. Вот она и позволяла себе столь безрассудные побеги через подвал, небольшой тоннель из которого выводил аккурат за территорию коттеджа.
— А как ты узнала про подземный ход? — поинтересовался Марк.
— Когда я подыскивала себе домик в этих краях, — говорила Миранда, запустив пальцы в его жёсткие волосы, отчего у Марка голова шла кругом. — Риэлторы показывали мне этот коттедж, так что я изучила здесь все входы и выходы.
Марк знал, что она хотела купить этот дом, поэтому и приобрёл его. Но он начисто забыл про подземный ход.
— Но зачем надо было именно так уходить? — слова давались ему неохотно, да и говорить ему уже не хотелось.
— Нравилось наблюдать, как ты пытаешься меня удержать, — она провела пальцами по небритой щеке Марка. — А про подвал забыл…
Он согласно кивнул.
— Тогда почему сегодня ты осталась? — спросил Марк, за руку увлекая Миранду за собой в спальню. Он и правда не понимал, почему она, ненавидящая его всей душой, вдруг осталась? Он чувствовал, что она не играет с ним. Тогда почему?