Проснулся Томас потому что замерз. Холод влез под кожу, заледенил кости, остудил кровь. Он потянулся всем телом и только тогда понял, что Ильмы нет рядом.
— Ильма! — заорал Томас, мгновенно подскочив на ноги. голос эхом разлетелся по чаще, отозвался шелестом веток и уханьем совы. — Ильма! — Томас закружил на месте. Паника душила. Но куда бежать? Где искать? Костер давно погас, не видать ни зги. Сухая от июльской жары земле не сохранила следов. И луна спряталась за седыми тучами. — Ильма!
— Папа! — звонкое в ответ. Томас рванул на голос. Ветки хлестали по лицу, корни цеплялись за ноги, но он не обращал внимания. Позади заржал конь. Плевать!
— Папа! — ближе.
Под ногами что-то хрустнуло, колено пронзила острая боль. Томас упал, скатился по пригорку, ударяясь об острые камни. Шипя и ругаясь.
— Папа! — совсем близко. Горячее дыхание, холодные ручки на шее. — Папочка, прости, я не хотела уходить. Я просто…и заблудилась…
Ильма всхлипнула. Томас кое-как поднялся. Правый бок прожигало насквозь, тошнило, в висках стучало. Но он прижимал к себе дочь и успокаивал. С трудом перебрались к реке неподалеку. Томас омыл рану на боку. Осмотрел успевшую опухнуть ногу. Картина вырисовывалась нерадостная. Как теперь искать коня
— неизвестно. А пешком им далеко не уйти. А идти надо. Томас затылком чуял беду.
— Ильма, — позвал он дочь, напряженно всматривающуюся в темную чащобу. Она не отреагировала. Страх острой занозой въелся в мозг. Опершись на длинную корягу, Томас кое-как, подволакивая вывихнутую ногу, доковылял до дочери. Тронул ее за плечо и тут же отпрянул, встретившись с черными провалами глаз.
— Господи, спаси и сохрани, — прошептал, перекрестившись. — Ильма, девочка моя.
— Не трожь, — прошипело отовсюду. Из черной гущи леса потянулись сизые нити. Туман упал на реку, скрыл окружающий мир за плотной пеленой серости. Дымные нити тянулись по земле, сплетались и рассыпались, лизали босые ноги Томаса и щекотали затылок. Туман будто играл с ним, забавлялся, ластился к рукам Ильмы. Словно показывал, что не обидит. Но с туманом пришли они. Призраки с человеческими лицами и кожистыми крыльями. Долговязые, в серых балахонах, сотканных маревом. И во главе их стояло черное существо — помесь человека и громадной птицы.
— Ты, — прогромыхало существо, и содрогнулась земля. Туман зашипел, как от боли. Томас взвыл и упал на колени. — Ты, — повторила тварь, указывая когтем на Ильму, — моя.
— Только через мой труп, — прохрипел Томас, вставая с колен. Носом шла кровь, ногу дергало, разодранный бок прожигало до кости. Но он не мог бросить дочь. по небу прокатился раскат грома, колыхнулись призраки, обнажив клыки. С утробным рычанием они кинулись на Томаса, но были отброшены яркой вспышкой. Томас оглянулся на дочь. ее ладонь светилась алым. А дымчатые нити вплетались в смоляные волосы, как венчальные ленты. Вскинув руку, она шагнула вперед. Маленькая девочка против армии черных тварей. Томас закричал в попытке остановить дочь, но его голос потонул в раскате грома.
А она молчала, закрывая собой истекающего кровью отца.
Но от ее взгляда твари осыпались прахом. А призрачные ленты в волосах обретали черты, рождали тени, страждущие и злые.
Их руки потянулись отовсюду, лаская несущую смерть девочку, подобно любовникам.
— Ильма! Остановись!
Кричал Томас, содрогаясь от выжигающей боли. голова разрывалась от криков и неистового смеха. Холод сковывал, забирал душу. Томас видел, как торжествует существо-птица, как горели его глаза, наблюдая за Ильмой. Как все ближе он подходил к Ильме. Как ласкал ее. И как на глазах Томаса она менялась из маленькой девчушки в прекрасную девушку. И как их губы сливались в долгом поцелуе. А серые тени, вырванные из небытия, пировали крылатыми тварями. И он не мог ничего сделать.
Он чувствовал, как кто-то подхватил его и потянул куда-то. Видел, как исчезают в серой пелене дикие твари, как исчезает его родная дочь. Томас слышал тихий, бархатный голос, нашептывающий что-то на странном наречии. И глаза цвета весенней травы, дарящие покой.
Часть 6. Найденыш
Каролина.
Сейчас.
Утро выдалось промозглым. Впрочем, время суток определялось по стрелкам на часах, да и то не факт, что предположения окажутся верны. Темнота была непроглядной. Холод залезал под куртку, ветер холодил шею, рвал сизый туман в клочья. Вокруг суетились люди, горели фонари, глаза резали вспышки фотоаппаратов. Лина засунула руки в карманы, переступила с ноги на ногу, осмотрелась. Вокруг тишина. Мертвая. Такая бывает только после катастрофы. Пронесшийся накануне ночью ураган выкосил половину