В какой-то момент Катя вдруг поняла, что ни справа, ни слева ее не поддерживают огнем. Кончено… Люди, одетые кто в хаки, кто в кожу с заклепками, выставили оружие и подходили к ней со всех сторон. Она отбросила автомат, подняла руки вверх. Потому что так учили – в безвыходной ситуации старайся сохранить свою жизнь. Дура. Лучше бы приняла смерть… Избили, затащили в темное помещение, сорвали одежду…
Катя подскочила, испуганно оглядываясь. Сон. Это был всего лишь сон. Она задремала на пять минут, пока Денис объявил последний привал – убрать с глаз долой то, что светить не стоит, достать из рюкзака то, что может понадобиться. Он готовился ко входу в город.
Солнце еще высоко и они могли видеть грандиозный комплекс атомной станции, обросшей за последние годы лачугами, надстройками, дымящимися трубами, и окруженной высоким металлическим забором.
– Идем, – он помог ей подняться на ноги: бедро все еще болело от укуса змеи.
Не торопясь двинулись навстречу городу. Ближе к воротам он снова остановился, посмотрел на свою спутницу.
– Что? – она устало вытерла пот со лба.
– Я передумал.
– Насчет чего?
– Не буду говорить, что это ты отстреливала людей в пустыне.
Катя приподняла брови, искренне удивившись.
– Не будешь? Чего это вдруг? Мне твои милости не нужны!
Денис усмехнулся.
– Да уж, конечно… Но людей не вернешь, а тебя – там, в городе – на куски порвут. Ну, или подвесят за шею, если будут следовать закону.
– И пусть бы подвесили, – проворчала она в ответ, догоняя Дениса ковыляющей походкой, потому что он ее уже не слушал, шагал к воротам, – Я говорю – пусть бы подвесили! Меньше мучаться в этом дерьмовом мире.
Он не обращал на нее внимания, и Катя вынуждена была признать, что этот большой и сильный человек сумел ее удивить. Он не просто дуболом.
Сверху, из маленькой смотровой башни, спустили на веревке жестяной лоток. Денис что-то бросил в него, лоток уполз наверх. Через мгновение раздался крик: “Открывай – гражданин у ворот!”.
Створки со скрипом разошлись – ровно настолько, чтобы гражданин смог протиснуться. Катя протиснулась следом.
– Это кто? – с подозрением спросил охранник, встретивший их с той стороны.
– Моя женщина.
Охранник поджал губы, кивнул. Катя старалась не поднимать голову, не смотреть в глаза тем, кто попадался им на пути: ей казалось, что каждый увидит в ее взгляде смерть. Не свою, так своих близких.
– Нам сюда, – Денис потянул ее за руку, увлекая вверх по лестнице, пролет за пролетом, к поясу неказистых строений, кольцом охватывающих градирню – широкую башню, когда-то построенную для охлаждения воды на АЭС.
Нижний ярус построек состоял из открытого подвесного балкона, они обошли по нему половину башни, потом поднялись на второй ярус, где еще на одном посту охраны их обыскали – впрочем, не слишком тщательно. Видимо, здесь Денису доверяли. Наконец, на третьем уровне они оказались перед дверью, не иначе демонтированной когда-то в большом и богатом доме. Денис толкнул пятерней резное полотно из красного дерева и они вошли в уютный, хорошо обставленный кабинет. Через окна открывался вид на большую часть станции, задымленную дровяными и угольными печами.
– Здравствуй, здравствуй! Ожидал тебя завтра, не раньше, – из-за стола поднялся невысокий, тучный человек с маленькими, хитрыми глазами. Пожал Денису руку.
– Получилось немного быстрее, – ответил тот, – Хотя…
– Да, слышал про твои неудачи, – человек похлопал его по плечу, – А это кто с тобой?
– Мои неудачи? – Денис напрягся, потом обернулся на Катю, раздумывая, как ее представить.
– Неужели шериф решил покончить со своей холостой жизнью, и нашёл-таки в пустыне достойную женщину, а? – человек весело улыбался.
“Шериф?!”. Катя приоткрыла рот, глядя на спутника, которого считала, может быть, кузнецом, или кочегаром, но никак не стражем порядка. Хоть он ее и вырубил.
– Пока она просто моя женщина. Там поглядим. Так что с неудачами, губернатор?
Толстяк вернулся за стол, собрал в папку документы, бросил их в выдвижной ящик.
– Стрелок-то твой – вовсе и не на юге был, куда ты его ходил искать. Не нашел ведь, так? С пустыми руками вернулся? Ну, не считая… – губернатор снова заулыбался, глядя на Катю, – Я думал, тебе уже сказали.
– Что сказали? Где он был?
– На севере, дорогой ты мой, на севере! Вот, у меня тут... – потряс другими бумагами, – Целая кипа донесений. Двадцать один труп! За четыре дня. И все на севере.