— А ты уверен, что нас не найдут и без этого? — Ника усмехнулась. — Костер разве не выдаст наше местоположение?
— Не выдаст. — я покачал головой. — Я специально собрал костер из сухих веток, чтобы он прогорел максимально быстро, чтобы уменьшить возможность, что нас найдут. А на ночь я подложу в него наоборот сырых веток, которые будут долго набирать температуру и дольше превращаться в угли, которые будут нас греть.
— Разве мокрые ветки не дадут много дыма? — подала голос Амина.
— Дадут. — я повернул голову к ней. — Но зато не будет открытого пламени. Погода сейчас безветренная, поэтому дым будет уносить вверх, а не в стороны и его смогут почувствовать только те, кто и так окажется недалеко от нас. А солдаты до леса доберутся не скоро, им бы с академией разобраться.
— Да, там у них работы полно. — вздохнула Ника и отложила свой опустевший лист. — Спасибо, Серж. Правда, спасибо. И я не уйду, не надейся. Мы с тобой отбили Винозаводск от даргов, вытащили АГАТ, и прошли через еще кучу событий, из которых не должны были выйти живыми. Может, и в этот раз пронесет.
Я улыбнулся Нике и перевел взгляд на Амину.
Она не смотрела на меня и только угрюмо ковырялась пальцами в своем мясе, явно не решаясь ни поддержать Нику, ни сказать что-то против.
— Амина? — тихо позвал я.
— Я… — Амина шмыгнула носом. — Можно я завтра отвечу?
Да, сломалась девочка. Сначала солдаты, потом ополоумевший Широ, потом долгий кросс по пересеченной местности, невкусная еда, болящие ноги, холодные ночи… А впереди — еще неизвестно сколько дней, которые, скорее всего, пройдут точно так же. Будь я на ее месте, я бы тоже крепко задумался — не проще ли сдаться управлению?
— Конечно, можно. — ободряюще улыбнулся я. — Я тебя не торо…
Я не договорил. Мало того — я вскинул руку, призывая девушек не издать ни звука тоже.
Я прислушался.
Где-то рядом хрустнула ветка. Хрустнула едва слышно, будто кто-то переступил с ноги на ногу, устав стоять в неудобной позе.
За нами кто-то наблюдал.
Если не налетели сразу, с воплями и выстрелами, то вряд ли это солдаты. Может быть, это кто-то из студентов академии? А не подходят потому что не могут понять, кем являемся мы.
— Выходите! — крикнул я во тьму. — Я вас слышу!
Ветки снова хрустнули, но уже немного иначе — это явно был другой человек. Значит их как минимум двое.
— Выходите! — повторил я. — Не заставляйте идти и вытаскивать вас силой! Мы не причиним вам вреда!
Из чащи донесся тихий вздох, а потом неуверенный голос спросил:
— С… Серж? С… Стало быть…
Я не поверил своим ушам:
— Чел?!
Она слегка помедлила и вышла из чащи, встав за пределами светового пятна от костра. Огонь едва-едва освещал ее, но все равно было видно, что одежда ее кое-где обгорела, а на правой руке по всему предплечью тянется длинный порез. Она стояла, отвернувшись, и держась одной рукой за локоть другой, словно отгораживаясь от нас.
— Чел. — позвал я. — Ты в порядке?
— Я… — тихо сказала Чел. — Я не одна.
— Ладно… — я развел руками, не торопясь приближаться к странно ведущей себя Беловой. — Пусть выходят все. Не съедим.
— Хорошо. — вздохнула Чел и махнула рукой, повернувшись туда, откуда минутой раньше вышла сама.
Послышалось шуршание листьев и треск ветвей и из чащи появились силуэты.
И я понял, что весь мой план, пусть дырявый и построенный на условностях и условиях, но все же хоть какой-то план, летит ко всем чертям.
Глава 3
Следом за Чел из леса вышли еще семь человек разных полов и возрастов. Один взрослый, и, как ни удивительно, это оказался Драйз, живой и вроде даже невредимый, и семеро подростков — явно студентов, только не разобрать какого курса. Все грязные как черти, некоторые даже раненые, к счастью, все — легко. Сама тяжелая рана была у красивой рыжей девочки с веснушками, которую до этого я не видел — у нее под неправильным углом торчало запястье и она морщилась каждый раз, когда задевала им за что-нибудь. Налицо вывих, но это ничего, это поправимо.
А вот что не поправить — так это факт, что в таком составе мы совершенно точно никуда не сможем уйти. У нас и втроем-то шансов было не сильно много, а когда нас стало вчетверо больше, да один из нас весит за сто килограммов, этот план вовсе превращался в какую-то неудачную шутку.