И с каждым новым телом твари выдыхал:
— Ненавижу… Ненавижу! Ненавижу-у-у!..
Когти даргов, конечно, настигали реадизайнера, но каждый раз на их пути вспыхивал компактный экран из праны, который с легкостью отражал атаку.
А следующую обычно дарг уже не успевал провести.
Виталий двигался и дрался крайне грамотно и умело, но его выдохи, его вопли и то, как он наносил удары — яростно, с полным вложением, так, чтобы или пан или пропал, — говорило о том, что он себя контролирует крайне плохо. Настолько же плохо, насколько хорошо контролировал себя в Пустоте. То, как он двигался, и не позволял зайти себе за спину, явно было лишь вбитыми в мышцы и вырезанными на подкорке рефлексами, работающими тогда, когда сам мозг отключается. Зато вот вспышки фиолетовой праны каждый раз, когда кулак или нога соприкасались с даргами, были так ярки, что даже слепили, а сами удары были так мощны, что, не достигни хотя бы один из них цели — и Виталий вполне мог бы заработать себе травму на ровном месте, просто из-за того, что природой не предполагалось использование конечностей для таких нагрузок под такими углами.
Но дарги никогда не учились драться врукопашную, они делали это на инстинктах. Они не умели ставить блоки и уворачиваться. Поэтому каждый удар Виталия обязательно заканчивался хрустом костей и еще одной дергающейся на земле тварью.
На меня ни дарги, ни Виталий не обращали уже никакого внимания — они были целиком поглощены друг другом. И, если с даргами все было понятно, — Виталий выделял намного больше активной праны, чем я, и банально был им лучше заметен, — то что происходит с реадизайнером, было решительно непонятно. Словно у него к даргам какая-то личная вендетта. Какая-то нездоровая ненависть, если ненависть, конечно, вообще бывает здоровой…
И он вымещал на них свою ненависть, одного за другим отправляя тварей на песок. Разменяв десяток, Виталий начал очевидно выдыхаться — все же такие мощные пранопотери, да еще на фоне плохого контроля себя, давали о себе знать. Если бы я посмотрел на него прановым зрением, наверняка, я увидел бы целую тонну праны, бесславно рассеявшейся в окружающем пространстве — настолько сильно Виталий ее терял.
Но я не смотрел. Вернее, смотрел, но не прановым зрением, а обычным. Завороженно наблюдал, как он одного за другим разносит черепа и разрывает сердца даргов, яростно приговаривая:
— Ненавижу! Ненавижу!..
Мне бы свалить по-тихому в этот момент, хоть даже в ту же Пустоту, пока он занимался тварями…
Но я не сваливал. Почему-то казалось, что сейчас я наблюдаю что-то очень личное, и главное — что-то очень важное. Что-то, что поможет мне в будущем. Что-то, что мне очень важно знать. Поэтому у меня даже мыслей не было о том, чтобы куда-то свалить. А если бы и были — обязательно нашлось бы что-то, что меня остановило.
Интуиция? Возможно.
Когда Виталий закончил с последним даргом, сломав ему хребет, а потом размозжив череп и бросив тварь корчиться на земле, я наконец спохватился и осмотрел его прановым зрением. Как я и думал, он потерял приличное количество праны и уже светился далеко не так ярко, как в самом начале. Мало того — он все еще продолжал ее терять. Через руки, через ноги, пылающие яркими фиолетовыми факелами, и даже через нос, с каждым выдохом выдувая клубы фиолетового тумана.
Виталий, очевидно, стал намного слабее. Но отнюдь не стал менее опасным. Как минимум, потому что в состоянии его нынешней ярости я не то что не знал, чего от него теперь ждать, я не пытался даже прогнозировать.
Одно было ясно точно — дарги не успокоили его ненависть. Даже, наверное, наоборот — распалили еще сильнее. И выместить ее он собирался на мне.
Дальше ждать не было возможности. Пусть я ничего не выяснил, но это уже неважно. Находиться рядом с обезумевшим реадизайнером и дальше могло слишком дорого мне обойтись.
Поэтому, как только Виталий быстрым шагом пошел ко мне, я поджал под себя ноги, принимая положение на корточках, уже привычным движением разорвал перед собой пространство и прыгнул вперед, в Пустоту.
Конечно же, Виталий снова последовал за мной. Не прошло и нескольких секунд, как он оказался у меня за спиной, все еще дышащий злобой, ненавистью и праной.
Вот только в этот раз преимущество наконец было на моей стороне. Больше не контролируя себя, Ратко терял огромное количество праны и продержаться здесь смог бы от силы несколько минут.