Выбрать главу

— Кому-то понадобилось отвести сток, господин Герольд. В подвал, где помещается таверна Иона Удачника «Барышня и звезды». Которая, как вам известно…

— ., является любимым местом греховных развлечений студентов-третьекурсников Коллегии Бардов; да, известно. Это дело сильно попахивает Невключенными, не правда ли? С какой стороны ни посмотри…

— Отчасти, милостивый государь.

— Вы меня пугаете. Продолжайте же.

— Студенты-Барды стали возражать против того, чтобы у них промокли ноги, и возражать очень сильно.

— И, без сомнения, бросились преследовать злоумышленников?

— Именно так. Мне сказали, что барабанщики мастерят отличные дубинки, и среди студентов-Бардов есть несколько человек, которые в последнее время любят прогуливаться с резными посохами.

— Ладно, это объясняет потоп и беспорядки на улицах. А что насчет пожара?

— Его устроили студенты-Барды, господин декан. В проулке, ведущем от Пяти Грошей. Похоже, те, кого они винили в наводнении, будучи загнаны в Грифоново Яйцо, не пожелали выходить, и кто-то подал мысль выкурить их оттуда. Тогда студенты развели костер из мусора и пустили дым в заднюю дверь.

— О Господи… — Элкарт провел рукой по глазам; Тэлии показалось, что у декана разболелась голова. — Почему вы приходите с этим ко мне, господин начальник стражи? Полагаю, вам нужно переговорить с родителями и покровителями замешанных в этом деле Невключенных и деканом Коллегии Бардов.

— Что я и сделал, господин декан. С этим уже все улажено.

— Что же еще? Спаси меня Владычица…

— Когда беготня и крик поутихли, а кавалеры и их дамы разомкнули объятия, обнаружилось, что у них пропали кошельки — у всех поголовно. Кошельки были найдены нетронутыми; они висели на деревьях в саду Монастыря. Жрицы Владычицы не видели, кто повесил их туда, но несколько драчунов припомнили, что в самой гуще свалки мелькал кто-то, одетый в серую форму студента-Герольда.

— Незачем говорить…

— Так, господин Герольд. Только один из ваших студентов способен отколоть такую штуку.

— Властелин Тьмы и Госпожа Света, — пробормотал Элкарт, потирая висок. — Обождите минутку, господин городничий. У меня есть еще одно срочное дело, я препоручу его кому-нибудь и буду к вашим услугам.

Элкарт осмотрелся и нашел глазами Тэлию, которая сжалась в уголке, стараясь стать как можно неприметнее.

— Детка, с моей стороны это непростительная невежливость, но придется пока найти для тебя другого провожатого, — сказал декан, ласково обнимая девочку за плечи и слегка подталкивая вперед. Дверь в трапезную отворилась, и в холл вошла маленькая стайка девушек в одинаковых серых нарядах.

— А вот, — с удовлетворением сказал Элкарт, — как раз тот человек, который мне нужен. Шерил!

Одна из девушек, высокая, стройная брюнетка со светло-карими глазами, обернулась на оклик и с улыбкой направилась в их сторону.

— Да? — сказала она; потом с любопытством взглянула на Тэлию.

— Это та юная барышня, которую привез Ролан, — сообщил ей Элкарт. — Она из одного далекого приграничного поселения, все равно что из-за границы, и очень растеряна. Ей потребуется помощь, чтобы освоиться у нас. К сожалению, начальник городской стражи сообщил мне о некоем другом деле, с которым мне нужно разобраться. Не могла бы ты…

— Принять ее от вас, с рук на руки? Конечно! Она что, так же огорошена всем окружающим, как была я? — девушка заразительно улыбнулась, и Тэлия робко улыбнулась в ответ.

— Если говорить всерьез, то да… В некоторых отношениях даже сильнее, — ответил декан.

— О Светлые Гавани, неужели? Бедная малышка! — девушка подарила Тэлии еще одну ободряющую улыбку. — Ладно, посмотрим, что мы сможем для нее сделать. M-м, господин декан… То «дело» — что, опять Скиф?

— Похоже на то.

— О Гавани! Когда же он чему-нибудь научится?

— Он учится. Он никогда не повторяет одну и ту же проделку дважды, — отвечал Элкарт, подавляя смешок. — На сей раз все не так уж плохо. Скиф, по-видимому, не является главным злоумышленником; скорее, так, примкнул к веселью. Думаю, мне удастся без труда вызволить его.

— Будем надеяться, мне нравится этот обезьяненыш.

— А кому он не нравится? Разве что, может быть, лорду Орталлену. Присмотри как следует за юной Тэлией, ладно? Я рассчитываю на тебя, а то начальник стражи начинает, похоже, терять терпение.

— Слушаюсь, — усмехнулась девушка. Потом повернулась к Тэлии, и усмешка стала сочувственной. — Декан знает, что, когда я приехала, то оказалась в таком же положении, как и ты. Я родом из рыбаков с Вечнотуманного Озера и ни в чем не разбиралась, кроме рыбы. Я даже читать и писать не умела!

— Я умею читать… и писать и считать тоже, — застенчиво сказала Тэлия.

— Видишь? Значит, ты в три раза ученее, чем была я поначалу! Господин декан… — окликнула Шерил Элкарта, чьи мысли блуждали где-то далеко, — Основная ориентировка с Тереном завтра?

— Разумеется, мы задерживали начало занятий в группе до возвращения Ролана. Я составлю для нее расписание и отдам Терену. А завтра я хочу, чтобы ты отвела ее на тренировочную площадку. Пусть Альберих решит, что он будет с ней делать.

Шерил перевела взгляд с Тэлии на декана, немного удивленная тем, что новенькую так скоро направляют в класс Альбериха, и уловила безмолвный сигнал Элкарта: декан хотел поговорить с ней попозже. Она коротко кивнула, и Элкарт распрощался с обеими и заспешил следом за встрепанным начальником городской стражи.

Шерил хорошенько оглядела последнюю (и самую главную) из Избранных. Бедняжка касалась измотанной, забитой и испуганной, и была совершенно явно сбита с толку всем, что с ней происходило. Шерил с удивлением ощутила внезапный прилив материнских чувств к этому ребенку.

— Ну, Тэлия, первое, что нам нужно сделать — это найти тебе комнату и раздобыть для тебя форму и все необходимое, — сказала она, надеясь, что ее беззаботный тон поможет девочке успокоиться. — Кстати, сколько тебе лет?

— Тринадцать, — тихо ответила Тэлия, так тихо, что Шерил едва расслышала.

— Правда? На вид тебе столько не дашь, — заметила та, идя впереди. — Хотя, скажу я тебе, быть маленькой не так уж и плохо; Избранных, у которых твой размер одежды, немного, и ты, по крайней мере, можешь рассчитывать на то, что не получишь форму, наполовину состоящую из заплат!

— Форму?

— Такую же, как моя — посмотри внимательно. Она точная копия формы Герольдов, только серебристо-серая, а не белая, как у них, и ткань немного другая. Видишь ли, благодаря тому, что мы носим форму, мы все равны, и в нас легко узнать Герольдов-в-обучении. В Коллегиях Бардов и Целителей принято то же самое: сами Барды носят алое, а их ученики — красно-коричневое; у Целителей — Зеленое, одежды Целителей, а их ученики, Целители-в-обучении, носят бледно-зеленое. Мы носим серое, пока не заслужим Белые Одежды. Есть еще студенты, которые не относятся ни к одной из Коллегий; они тоже носят форму, но светло-синего цвета. Официально их называют Невключенными, а мы их зовем Синими. Среди них есть всякие — те, кто учится, чтобы стать кем-то большим, чем простым писцом, те, у кого талант к строительству, высокородные юнцы, чьи родители считают, что им надо чем-то заняться, а не только выбирать себе новых лошадей и наряды.

Шерил на миг нахмурилась в нерешительности, не зная, как много следует рассказывать девочке о Синих.

Что хуже — напугать ребенка, быть может напрасно, или оставить в неведении о тайных происках вокруг него? Трудно судить, поскольку новенькая, похоже, твердо решила сохранять бесстрастное выражение лица. Шерил знала, что не обладает способностью Элкарта «читать» людей, в больших карих глазах Тэлии она могла прочесть не больше, чем узнала бы, разглядывая скалу.

Подумав, Шерил выбрала средний путь. — Может статься, тебе придется держать с ними ухо востро, — предупредила она, — и Барды, и Целители очень внимательно следят, кого берут в ученики, а каждый носящий серое Избран Спутником, но для Невключенных студентов нет никаких критериев отбора. Все, что от них требуется, — успешно окончить выбранный курс. Добрая половина тех, кто попал туда из придворных кругов, не лучше породистых бычков, и среди них есть несколько по-настоящему гнусных типов. На твоем месте я бы старалась в общественных местах держаться поближе к другим Серым. — Шерил остановилась и отворила одну из дверей в самом конце холла. — Ну вот, здесь ты будешь жить.