— На востоке… в приграничье, — ответила Тэлия, все еще продолжая мысленные подсчеты. — Я знаю, что за пределами самих Усадеб довольно опасно. Каждый год мужчин погибает больше, чем женщин: вокруг много диких зверей, а каждую зиму случаются набеги. Думаю, женщин примерно в два раза больше, чем мужчин, по крайней мере на дальних Усадьбах.
— О, Гавани! Вы, должно быть, по колено в старых девах.
— О нет — если ты не отправляешься служить Богине, ты должна выйти замуж. У моего отца было одиннадцать жен, и девять из них еще живы.
— Можешь занять мою бадью, Тэлия, — сказала Нерисса, выныривая из облака пара. — А почему женщины должны выходить замуж?
— Н-но женщина не может владеть Усадьбой, заседать в Совете и… вообще ничего важного. Это было бы неприлично, — в изумлении ответила Тэлия.
— Вот как! Наверно, поэтому женщин-Герольдов никогда не посылают в земли у восточной границы. Их бы никто не стал слушать. Тэлия, здесь все совсем иначе. Тебе ко многому придется привыкать, и очень долгое время все будет казаться странным. Мы судим о человеке по тому, что он из себя представляет, а не к какому полу принадлежит, — сообщила Нерисса. — А такой вещи, как «прилично» и «неприлично», не существует. Есть только дело, которое тебе поручено и которое надо выполнить.
Тэлия, забравшись в бадью, задумчиво кивнула.
— Т-трудно думать так. Это п-просто кажется неестественным. Д-д-думаю, мне это нравится. Хотя большинство Жен моего Отца это бы возмутило. Келдар-то наверняка, а Изрел чувствовала бы себя несчастной, если некому было бы отдавать ей приказы.
— Несса, ребенку не нужна лекция посреди ночи! — крикнула от дверей первая женщина. — Честное слово, когда ты наденешь Белое, тебя должны сделать учителем, я в жизни не слышала, чтобы кто-то произносил так много речей! Пошли, не то ты останешься здесь на всю ночь!
— Ладно, ладно! — откликнулась Нерисса, посмеиваясь. — Приятных снов, малышка.
Тэлия домылась и отыскала свою комнату, чувствуя себя вымотанной до бесчувствия. Забираться в постель, в которой нет никого, кроме тебя самой, было очень непривычно. Мысли бежали по кругу; все ее приключения казались чем-то нереальным. Меньше чем за две недели Тэлия превратилась из презираемого изгоя Усадьбы Твердыня в Герольда-в-обучении; это казалось невероятным. Она вновь и вновь возвращалась к ошеломляющему моменту, когда узнала, что в действительности означало все случившееся с ней, держа его в памяти удивленно и бережно, как держат на ладони новорожденного котенка, пока наконец сон не начал брать верх.
Однако, уплывая в сон, Тэлия успела подумать о словах Нериссы — и внезапно пришла к решению — ей здесь нравится.
Теперь только бы все это оказалось хотя бы наполовину так чудесно, как выглядело на первый взгляд — и только бы ей позволили найти здесь свой дом.
Глава пятая
Тэлия проснулась от того, что в стену комнаты легонько постучали. Натянув еще непривычную форму, она отворила дверь.
— Пора, соня! — весело сказала Шерил. Наставница Тэлии выглядела прямо-таки чересчур бодрой и проснувшейся для раннего рассветного часа. — Будильный колокол уже сто лет как прозвонил, ты разве не слышала? Если не поторопимся, ничего не останется, кроме холодной овсянки. — И, не глядя, идет за ней Тэлия или нет, она повернулась и направилась ко входу в трапезную.
Войдя в двустворчатые двери, Тэлия обнаружила, что Шерил преувеличила «опасность». Еды еще оставалась уйма — причем Тэлию, не рассчитывавшую получить на завтрак ничего, кроме вышеупомянутой овсянки, хлеба и молока, ну и, может быть, горстки малины, здешнее изобилие просто ошеломило. И множество студентов ввалилось уже после них, протирая заспанные глаза и обмениваясь веселыми жалобами типа «спать охота — сил нет!»
После завтрака, несколько менее оживленного, нежели ужин, поскольку проходил он под аккомпанемент не столько разговоров, сколько зевков, Шерил повела Тэлию на первый этаж, к расположенной в конце коридора двери. Тэлия припомнила объяснения декана: кажется, эта дверь вела на внутренний двор, за которым располагались конюшни. Они с Шерил пересекли широкое пространство мощеного двора между двумя зданиями; солнце светило в спину, и на мокрые от утренней росы булыжники под ногами ложились длинные тени.
Тэлия чуть замешкалась, с тоской оглядываясь на конюшню в надежде увидеть Ролана.
— Тэлия, давай-ка догоняй! — окликнула ее Шерил через плечо, щурясь на солнце. — Ты что, разве не хочешь повидаться сегодня утром со своим Спутником?
Тэлия, изумленная, кинулась ее догонять.
— А разве Спутники не в конюшне? — спросила она, запыхавшись от бега.
— В конюшне? С обычными лошадьми? Светлые Гавани, да они бы от нас отреклись! У Спутников есть собственный участок — мы зовем его Спутниковым Полем — и специальная постройка, что-то вроде навеса, чтобы они могли приходить и уходить, когда вздумается. В такое прекрасное утро, как сегодня, они, вероятно, все снаружи, на Поле.
Они подошли к высокой деревянной изгороди, окружающей похожий на парк участок, поросший деревьями, и Тэлия подумала, что это, должно быть, и есть тот кусок зелени, который она заметила с холма, когда впервые увидела столицу. Шерил вскарабкалась на забор с ловкостью, которая сделала бы честь любому из братьев Тэлии, сунула пальцы в рот и пронзительно, по-мальчишечьи свистнула. Кое-как взобравшись на изгородь и усевшись рядом со своей новой подругой, Тэлия посмотрела вдаль и увидела под деревьями крошечные белые фигурки. Две из них отделились от остальных и рысью двинулись к девушкам.
— Я совсем плохо умею мысленно звать — разве что когда испугана до смерти, — немного пристыжено сказала Шерил. — Ильза говорит, что я блокирована… Поэтому мне приходится свистеть, чтобы позвать Легконогую. Но она, похоже, нисколько не возражает.
Тэлия без труда узнала в одном из приближающихся Спутников Ролана, и так обрадовалась тому, что снова видит его, что даже не задумалась над тем, что подразумевала Шерил под «мысленным зовом» и «блокированием». Девочка с восторженным криком спрыгнула с забора и, бросившись навстречу Ролану, несколько блаженных минут ласкала его и шептала ему на ухо всякую счастливую чепуху. Залитый утренним солнцем Спутник выглядел даже более сказочно, чем помнилось Тэлии. Кто-то хорошо позаботился о нем прошлым вечером: Ролана вычистили так, что он, казалось, светился собственным светом. Его шкура и грива на ощупь были мягче, чем самая лучшая ткань, которую Тэлии когда-либо доводилось трогать, и он был прекрасен, словно один из Лунных коней, влекущих колесницу Владычицы. Спутник любовно — теперь Тэлия уже не сомневалась в этом — тыкался в ее плечо носом, тихонько пофыркивая, и ощущение полного счастья и душевного мира, которое она испытывала в его обществе тогда, в дороге, снова вернулось к девочке. Когда она была с Роланом, все ее страхи и сомнения куда-то исчезали…
— Страшно не хочется этого говорить, но у нас действительно назначена встреча с Мастером Альберихом, — с сожалением сказала наконец Шерил. — Не расстраивайся. Тебе предстоит проводить много времени со своим Спутником — это часть твоей подготовки; сегодня после полудня ты увидишься с ним снова. Даже если не захочешь, придется, с сегодняшнего дня уход за ним и чистка — твоя обязанность. Спутники, конечно, невероятно милые создания, но рук у них нет; мы нужны им так же, как они нам. Так что ты вернешься к Ролану перед ужином… а нам в самом деле пора идти.
Ролан подтолкнул Тэлию в сторону забора, потом тряхнул челкой, словно увещевая. Девочка продолжала колебаться, и тогда Спутник как следует ткнул ее носом и фыркнул.
— Ну хорошо, — ответила Тэлия, — буду умницей и пойду. Но, занятия там или не занятия, а я вернусь!
Шерил повела ее к длинному низкому зданию сразу за конюшнями, внутри оно оказалось почти совершенно голым. На гладком, истертом множеством ног деревянном полу стояло несколько скамей, в стены были встроены шкафчики для одежды. Между шкафчиками виднелось несколько зеркал в полный рост. Помещение освещали окна, прорубленные высоко, почти под самым потолком. Шерил указала Тэлии на человека, которого представила как Альбериха, Мастера боевых искусств. В отличие от всех других инструкторов, Альберих не носил Белого; на нем были поношенные штаны и куртка из мягкой кожи темно-серого, словно зола, цвета, более темного, чем студенческое Серое — не то одежда, не то доспех.