- Научный труд, - с улыбкой объяснил Игорь Александрович. - Подробное описание какого-нибудь события, явления, снабженное всеми необходимыми доказательствами.
- Вот-вот! - воскликнул профессор. - Вот и напиши такой "научный труд". А мы почитаем. Почитаем, тогда и увидим, что к чему.
Он встал, снова утер платком лицо.
- Ну, а за находки кланяюсь и благодарю. Спасибо.
И еще раз спасибо: находки ценные.
Ребята попрощались и один за другим вылезли из ямы. Последним на поверхность земли поднялся Игорь Александрович.
Он хлопнул Мишку по плечу:
- Ну, теперь держись! Без реферата в следующий раз и на глаза профессору не показывайся. Заест! - И учитель рассмеялся.
Рассмеялись и Лена с Димкой.
- Видал? - обратился к товарищу Мишка, когда оба они уже сидели на крыльце анкудиновского дома. - Видал? Никто нам не верит. Профессор изругал, Игорь Александрович посмеивается. Не дорыли, говорят, до культурного слоя. А откуда тогда наши находки, а?
Спрашивается, откуда они? Небось загреб находкито, спасибо говорит.
- Значит, у нас в посаде-то дорыли, - сказал Димка. - За бывшей городской стеной. До культурного слоя, до двенадцатого-тринадцатого веков добрались водопроводчики. Вот черти! Весь культурный слой перевернули, огромный вред науке нанесли и пошли себе по домам.
Сажать надо!
- Все-таки придется снова за книги старинные взяться, - решил Михаил. Может, где про все это написано:
и про битву, и про наш подземный ход. А название города не проставлено или название вовсе перепутали.
- Запросто, - согласился Димка. - В старину люди ведь не очень-то грамотные были. Игорь Александрович рассказывал, что летописи сочиняли монахи. А откуда монахам грамотными быть? Школ ведь не было. Кто как умел, так и сочинял. Царапали себе помаленьку...
- Вполне могли вместо "Городец" накалякать "Градец" или "Городня". А ученые думают, будто так и надо.
Верят, раз на бумаге написано.
- А знаешь, сколько на свете Городцов? Несколько штук! - вдруг выпалил Димка. - Мне недавно отец сказал. Несколько штук, говорит, не помню, четыре или пять!
- Да ну! А не врешь?
- Ей-ей!
- Ладно. Пускай хоть десять, да на реке Тесьме ведь только наш!
- Точно!
- Вот и будем искать в книгах, который на Тесьме.
Неважно, как там напишут: Городец, Городня или там Голубец какой-нибудь. Раз на Тесьме, значит, и есть наш город...
Пока беседовали, уже совсем стемнело. Прохладно стало, откуда-то донесся сильный запах черемухи. От окон на двор легли яркие квадратики света.
В сенях заскрипели двери, и на крыльце появилась веселая Лина.
- Вы что тут сидите в темноте, друзья неразлучные?
А ну посторонитесь!
Она легко сбежала с крыльца. Следом за ней вышел Олег. Лина в белом лохматом пальто нараспашку порхнула к калитке, Олег не спеша шагал следом.
- Куда? - крикнул вдогонку Мишка.
- В кино! - звонко ответила Лина, отпирая калитку.
Она обернулась, взметнулся сноп светлых волос, потом все потонуло в темноте. Только слышно было, как Олег что-то пробасил - издали не разобрать, - и в ответ Лина весело рассмеялась.
- В кино пошли, - завистливо сказал Мишка. - Житуха...
- А меня сегодня дома заждались. - Димка широко зевнул. - Совсем ведь домой носа не показывал. Даже обедал и то у вас. Попадет же!.. Эхма, пора идти, что ли! Заслуженное наказание принимать пойду.
Он встал с крыльца, захватил свой школьный портфель.
- Они небось привыкли, что ты у нас, - утешил Мишка. - Уроки ведь выучил, чего еще надо? Все в порядке. Скажи, что задача трудная была, и все тут.
Решали, мол...
Тут в соседнем дворе хлопнула дверь, раздались шаги.
- Тишина... - сказал мужской голос. - Вот и поговорим здесь, на воздухе. Как говорится, тишина да темнота - мать размышлений. Присаживайся.
- Да чего присаживаться, все и так ясно! Завтра соберем вещички да на поезд. В четыре ноль-ноль.
Михаил с Димкой насторожились.
- Это длинный, - шепнул Красиков. - В беретке который. Я его голос сразу узнал...
Двое в темноте тихо переговаривались.
- Горячишься, Костик, горячишься, - негромко заметил первый. Торопиться некуда. Раскопки - золотое дно, да и в лесной район мы еще не наведались. Я точно знаю, что там кое-что имеется... Упустим, второго такого случая не будет. Вот так!
- Да ты понимаешь, что говоришь? - вспылил высокий.
- Понимаю, Костик, очень даже хорошо понимаю... Ты сегодня встретил старого знакомого, и эта встреча несколько вывела тебя из равновесия.
Ничего, старик, отдохнешь, выпьешь валерьяновых капель и снова будешь в форме. Эха-ха...
Поспешность - злейший враг человека...
- Черт! А я говорю - ничего ты не понимаешь.
Вот если бы ты, Рачковский, сам наткнулся на этого проклятого... как его... священника, что ли.
Небось другое запел бы.
- Ничего бы я не запел, - хладнокровно отвечал Рачковский. - Во-первых, многое забывается...
- Многое, да не всё.
- Многое, Костик, многое!.. - Говоривший зевнул. - Мой совет: вопервых, продолжай спокойно трудиться. Вперед не выскакивай, но и пасовать особенно нечего. Что же касается священника...
- Да, вот именно, - буркнул Костик.
- Что же, посмотрим. Мог он и не узнать тебя, мог и не заметить. Поглядывай на всякий случай... Впрочем, я еще подумаю. Так или иначе, завтра у тебя выходной, и нам с тобой предстоит рейс в Сосковку. Выспаться надо, любезный, выспаться. Советую... Сон, говорят, сладчайший дар аллаха.
- А я бы лучше на станцию... - заворчал тот, кою собеседник называл Костиком - Тогда пропала Одигитрия. Другого такого сл"чая сто лет ждать...
Оба - слышно было - поднялись со скамьи, направились к крыльцу. Поднимаясь по ступенькам, высокий, видно, споткнулся: он громко выругался.
- И вечно ты, Костик, так, - зевая, сказал второй. - Человек не знает, где споткнется, но должен предполагать. Осторожность, но спокойствие, вот как, дитя мое...
"Дитя" проворчало что-то в ответ, потом мелькнула полоска света, дверь захлопнулась, и стало тихо.
- Чего это они? - зашептал Димка. - Не поладили, что ли?
- Может, научный спор... Одигитрия какая-то.
Непонятно.
- И эта самая Одигитрия пропадет, если они не поедут в Сосновку.
- Может, знакомая? Одигитрия-то? Имя просто такое?
- А священник при чем тут? Я точно слышал про священника.
- И я. Знаешь, Вадим, мне кажется, что здесь какаято тайна. Длинный боится священника, а который главнее, тот все время его успокаивал.
- Рачковский.
- Ага... А может, это все нам показалось? В темнотето любой разговор каким-то не таким кажется.
- Каким это не таким?
- Эх, не понимаешь! Вот, например, я в школе тебя окликну: "Эй, стой!" Ты и ничего, стоишь себе, ждешь.
Ну, а если ночью? Идешь ты, а кругом темнота, жуть.
И вдруг: "Эй, стой!"
- Ясное дело, - сказал Димка. - Убегу. Или поскорее спрячусь.
- То-то и оно. Может, дядьки болтали просто так, по делу. А мы уж и обрадовались: тайна.
Оба дружно засмеялись.
- Ну, я побегу, - заторопился Димка. - Спокойной ночи. Завтра увидимся!
Димка убежал.
После ужина Михаил вышел во двор почистить зубы на ночь - мать уже привесила умывальник к изгороди; она каждую весну умывальник во двор выносит: как снег стает, так и умываются все во дворе.
За изгородью кто-то ходил. Не переставая чистить зубы, Мишка пригляделся: Настя. Собаке поесть вынесла. Заметила Мишку, подошла, спросила из-за плетня:
- Мишк! Куда это он повел Каролину-то?
От неожиданности Мишка чуть зубную щетку не проглотил.
- Какую Каролину? Кто?
- Кто! Братец твой, кто же еще.
С трудом до Мишки дошло, что Каролина - это и есть взрослое Линино имя. Вот как, оказывается, ее звать: Каролина.
- А-а... Они в кино пошли. А что?
- Ничего, - сумрачно ответила Настя и отошла от изгороди.
Мишка отвязал своего Барбоса, чтобы свободно побегал по двору, а сам отправился спать. Будильник поставил на шесть часов: решил утром как следует повторить географию. В тот день должен быть опрос, а Мишка об этом опросе только что вспомнил. И то случайно: подумалось вдруг про ту самую Сосновку, ехать в которую собрались соседи-ученые. Интересно, в какой стороне расположена Сосновка относительно Городца? Южнее она Городца или севернее? Слыхал он, что до Сосновки около тридцати километров и что ехать сначала надо на автобусе, а потом идти пешком.