— Который? Тот, что горбится?
— Да! Этот человек мне знаком. Это купец из Синопа. Его зовут Лорикат.
— Так пригласи его к нам! — нетерпеливо воскликнул царевич.
— Тише! Нельзя. Если он посчитает необходимым, то сам подойдет к нам.
— Что значит, пожелает? — покраснел от обиды Василий. — Кто он такой, чтобы желать? Ты сам сказал, Лорикат простой купец.
— Прошу тебя, не выражай свое возмущение так громко. Мы все-таки не в Константинополе. Сотни глаз следят за нами. А Лорикат, — он понизил голос до шепота, — не просто купец, а...
После побега греческого воина из свиты византийского посла Святослав ограничил свободу Михаила и его окружения. Охрана из десятка гридей повсюду сопровождала их.
— Ты взял нас под стражу, архонт россов?! — возмутился было патрикий.
— Ты што, посол?! — рассмеялся хитрый варвар. — Разве яз посмел бы промыслить о том. У нас, на Руси, положено: доброму гостю — добрый почет! Гриди сии почет перед народом кажут тебе, болярин ромейский! Гордись!
Патрикий прекрасно понял, что это за «почет», однако спорить не стал, смирился. Да и опасно было спорить: Святослав мог обвинить его в пособничестве хазарам и если не казнить тут же, то высказать свое возмущение императору Никифору Фоке. А тот тоже долго раздумывать не любит, когда дело касается его интересов: в открытую ссориться с руссами, особенно сейчас, когда войска заняты борьбой с арабами, властитель Византии не станет...
Здесь, в боевом стане руссов, говорить вслух о сокровенном греки остерегались. Сановник царя Никифора быстро сообразил: стражники, приставленные к ним, отлично знают греческий язык.
Опытным взором полководца Михаил оценивал боевую деятельность Святослава. Скоротечный разгром основной хазарской орды изумил его. Патрикий полагал, что бой с превосходящими силами кочевников сложится иначе. Теперь греки наблюдали за огненной атакой несокрушимой ранее твердыни.
— Необычное дело это завершится блестящей победой россов, — говорил сановник царевичу. — Видишь, хазары из-за огня и дыма вынуждены оставить без защиты весь восточный угол города. А вон и катапульты подплывают. Мудро. Раз... три... пять метательных машин в четверти стадия[152] от башни. А хазары бессильны даже осыпать их стрелами. Учись, Порфирородный!
Вскоре катапульты приступили к делу. Первый же снаряд перелетел через верх стены и, видимо, не пропал даром: в густонаселенной крепости раздался многоголосый вой... И с этого момента катапульты не переставали работать. Через каждые четверть часа в стену сквозь огонь и дым летели тяжелые камни. Время от времени руссы меняли прицел и вместо отдельных глыб загружали боевые чаши грудами камней помельче. И тогда убийственный град сыпался на город.
К полудню ловкие гребцы привели еще три катапульты. Эти машины только для того и предназначались, чтобы беспокоить защитников Саркела. День и ночь без перерыва все восемь метательных машин сокрушали башни и стены, засыпали крепость камнями и горшками с горючей смесью из нефти, смолы и селитры. В городе вспыхнул пожар. .
— Архонт Сфендослав ведет осаду по всем правилам военного искусства, — вынужден был признать Михаил.
— Смотри, а это что за баллисты? — показал на реку царевич. — Я таких никогда не видел.
— Я тоже. Посмотрим.
Новые машины состояли из длинных труб и круглых воротов с держаками для рук. Они были значительно меньше катапульт: для каждой хватало по две ладьи. Вскоре греки убедились в исключительной новизне осадных сооружений руссов. Снаряды из труб летели в цель точнее, новые машины стреляли в два раза быстрее.
— Ого! Это огнеметы? — изумился патрикий. — Я слыхал о них, но еще ни разу не видел в деле. Их придумал и построил простой плотник. Надо бы сделать чертежи. Но как?
— Попроси Сфендослава.
— Да? Так он тебе и дозволил! Вот посмотришь, хитрый варвар еще будет из них обстреливать наши города. Если, конечно, он сумеет поставить на колени империю кагана.
— А кто ему помешает? — внезапно раздался позади них равнодушный, с хрипотцой голос.
Греки быстро обернулись: перед ними стоял сутулый худой человек с вислым горбатым носом и сросшимися черными бровями. Влажные жгучие глаза человека в упор смотрели на патрикия, царевича он как будто и не заметил.
— Садись, Лорикат! — радушно пригласил сановник, указав на край ковра.