— А-а? — очухался наконец от наваждения Тарсук. — Ка-ак, нет матери? Он что? А-а?!
— Да поторопись! — рявкнул прямодушный Куря: он только после слов Илдея понял, что их просто-напросто дурачат, и тут же взорвался: — Ты тоже умеешь живым к богу летать, а?!
— Н-нет. Это только императору дано.
— Я так и подумал. Наши воины улетают на небо к Тенгри-хану только после смерти. Значит, чтобы передать наши слова царю Румии, тебя надо убить! — Куря вскочил и вырвал из ножен узкий меч.
Патрикий побледнел, отшатнулся.
— Повремени, брат! — остановил Курю Илдей. — Наш друг Фудар найдет способ передать наши слова царю румов Никифору будучи живым. Не так ли? — спросил бек-хан испуганного царедворца.
— Д-да, я передам!
— Вот и хорошо. — Илдей окинул всех веселым взглядом. — А сейчас прикажи своим воинам, чтобы они пропустили нас за стены города. Мы дождемся ответа в кибитках наших батыров.
— Вы не сделаете этого, — пролепетал патрикий. — Чем я обидел вас? Базилевс[40] будет оскорблен, если вы откажетесь от его гостеприимства!
— Поторопись! — Куря нацелил острие меча в живот царского слуги.
— В-воля в-в-ваша, — клацнул зубами патрикий, в обыденной жизни своей весьма далекий от звона бранной стали.
— Так-то лучше, сын хитрой лисицы. — Куря с лязгом вогнал меч в ножны и шагнул к порогу. Все последовали за ним...
Через четверть часа бек-ханы были среди своих подданных, которые начали проявлять признаки буйного недовольства. Степняки немного успокоились, узрев, наконец, своих вождей целыми и невредимыми.
Печенеги весьма вольно относились к частной собственности, особенно если она никем не охранялась. Для вольных кочевников диким было понятие о домашнем скоте, если этот скот не был волами или конями. Коров они отождествляли со степными турами, и если видели в поле стадо, то преспокойно охотились на него, крайне изумляясь, почему животные их не боятся и не убегают. Когда же пастух мчался к степнякам выразить свое отношение к происходящему, печенеги, считая себя гостями на земле Романии, радушно приглашали пострадавшего отведать его же собственной коровы. А когда собеседник хватался за нож, кочевники секли его мечами, справедливо возмущаясь попранием их охотничьих прав.
В гости к императору бек-ханы взяли по тысяче воинов, которых, конечно же, в город не пустили: можно только представить себе, что сталось бы с торговыми рядами, прорвись туда эта вольница с весьма странными для греков понятиями о частной собственности.
Когда трехтысячная ватага, пройдя под конвоем Болгарию, очутилась во Фракии, среди византийских крестьян-стратиотов вспыхнула паника. Воины-земледельцы схватились за мечи, ибо кочевники, ничтоже сумняшеся, перерезали стадо коров в приграничной области и были крайне возмущены, когда на них напали вооруженные люди. Случилась яростная сеча. Драку едва сумел остановить подоспевший с конвоем стратиг[41] Фракии Иоанн Каркуас. Он опоздал встретить «друзей» и думал весь путь до Константинополя, что ему будет от императора.
Под стенами византийской столицы печенегов кормили, давали зерно и сено их неприхотливым низкорослым лошадям и, насколько возможно, ограничивали свободу опасных гостей.
Греки из окрестных селений дрожали от страха за свои жизни и имущество, хотя лагерь степняков надежно охранялся закованными в железо катафрактами — воинами из гвардии самого императора...
Бек-ханы, оказавшись среди своих, вздохнули свободнее.
— Осталось семь дней, — напомнил Илдей.
— Да-а! — откликнулся Куря.
— Если наш гонец не принесет кангарам[42] благих вестей, наши тумены ринутся в земли Румии.
— И тогда каган Никифор пусть смотрит с неба, как горят его города! — весело воскликнул Тарсук.
— Мы покажем румам, кому принадлежат степи с турами, козами и конями! — зло ощерился Куря.
— Царь Булгарии Путур не подал ли вести? — спросил Илдей.
— Гонец от него вчера был. — Тарсук, довольный, погладил свою черную бороду. — Царь Путур говорит, что четыре наших тумена стоят наготове у пределов Фракии.
— А румы знают об этом?
— Нет.
— Надо, чтобы узнали.
— Зачем?! — сразу взбесился вспыльчивый Куря. — Внезапность — залог успеха! Мы неожиданно захватим ворота в город и будем держать их до прихода наших туменов. У Никифора в Кустадинии почти нет войск, а три тысячи кангаров — сила немалая!
— К чему проливать кровь наших братьев? — безмятежно отозвался Илдей. — Румы и так дадут нам немалый бакшиш[43]. Надо только, чтобы Никифор узнал о наших туменах в Булгарии. Вот и все.
41
Стратиг (греч.) — военачальник высокого ранга византийской армии, военный правитель области.