На рассвете с запада прилетели дозорные.
— Печенеги! — возвестили они.
— Сколько? — хладнокровно спросил Фаруз-Капад-эльтебер.
— Трудно сказать, — замялся старший дозора. — Но не менее одного тумена.
— А если четыре тумена?
— Нет. Я с кургана видел их всех. Может быть где-то там позади еще печенеги есть. Но этих не больше одного тумена.
— Ладно, иди! Ну вот и твоим богатурам работа есть, — обернулся Фаруз-Капад к Гариф-тархану.
— Это хорошо. Я готов идти навстречу!
— Не надо навстречу, это спугнет их. Ты желтую низину знаешь?
— В двух фарсахах слева? Знаю. В той стороне, — показал плетью хазарин.
— Там спрячь своих воинов. Я же один тумен вон в том лесу поставлю, а другой — на пути врага. Как только увидишь в небе три дымящиеся стрелы, выводи богатуров и отрезай печенегам путь назад.
— Слушаю и повинуюсь! — воскликнул Гариф-тархан и помчался к своему тумену.
Фаруз-Капад-эльтебер расположил своих воинов в заранее обусловленных местах...
Дальше все пошло как по-писаному. Куря такой встречи не ожидал, и прежде чем печенеги изготовились к организованному бою, четверть их была порублена и побита стрелами. Одна отрада свирепым наездникам — путь назад им не сам Фаруз-Капад-эльтебер перегородил. Старики же и калеки Гариф-тархана не смогли удержать разъяренную орду стремительных степняков и они сумели вырваться из смертельных объятий. Но половина печенегов в плен попала, ибо хазары, даже старые, мастерски владели арканами. И уже через три дня весь рабский базар Итиль-кела был забит живым товаром.
Куря, дважды раненный, в бешенстве грозил кулаком небу...
На следующий день Фаруз-Капад-эльтебер в сопровождении отборной тысячи воинов въезжал в западные ворота ханской половины города Итиль-кела. Его встречали ликующие толпы народа. Сам кендар-каган Азиз навстречу вышел, обнял коленопреклоненного героя...
С высоких белокаменных стен Золотого дворца Солнца, где в холодное время обитал Шад-Хазар Наран-Итиль, мрачно глядели на город великаны-тургуды, оставшиеся здесь для охраны.
Глава четвертая
Огонь для Белой Вежи
Каган-беки Асмид не ошибся, из подземелья воеводу Ядрея вывел Лорикат. После поражения хазар в битве за рекой византийский лазутчик понял, что дни Саркела сочтены. Имея на руках план крепости со всеми ее тайными ходами и особенностями сильных и слабых сторон, а более того, зная полководческий дар Святослава, грек мгновенно сделал выбор между добром и злом для себя.
За великую заслугу перед хазарским полководцем Лорикат в крепости удостоился чести быть советником. По приказу Могучего все раболепствовали перед ним, и свободой грек пользовался неограниченной. Переметчик же никогда и ничего не делал просто так. Шатаясь по Саркелу с сонным видом, высокий, сухой и сутулый, он тем не менее внимательно и зорко осматривал оборонительные сооружения. Не раз Лорикат восхищался предусмотрительностью стратига Петроны Каматира, некогда руководившего строительством твердыни. Да, эта крепость была неприступна и могла противостоять любому войску столь долго, сколько бы пожелали ее защитники.
Но Лорикат, внимательно осмотрев самую неприступную юго-восточную стену, пробормотал себе под нос:
— Вот где ахиллесова пята города!
Вряд ли бы с ним согласился хоть один полководец того времени: «ахиллесова пята» опускалась фундаментом прямо в воду; четыре башни охраняли ее снаружи, причем прямоугольные восточная и южная являли собой могучие сооружения, способные вместить по две сотни защитников каждая. Помимо этого две внутрикрепостные башни-донжона господствовали над твердыней: с них воины могли обстреливать из катапульт и луков даже внутренние укрепления города. Ни одна стена не была защищена так, как юго-восточная. Казалось, Петрона Каматир предвидел, что именно отсюда через сто тридцать лет Саркел примет самый могучий удар.
— Тут ахиллесова пята! — повторил Лорикат, разглядывая зеленые потеки на каменных глыбах.
Под постоянным воздействием воды камень, особенно внизу стены, кое-где рассыпался. Казалось, несколько ударов тараном, и стена рухнет. Но в том-то и дело, что на реке таран не поставишь.
Грек поднялся на восточный донжон, огляделся: перед воротами Саркела плотная масса русских войск готовилась к штурму.
— Нет, с той стороны крепость так просто, создав перевес в числе воинов, не взять! — громко сказал себе переметчик.
Взгляд его обратился на восток. Там, в верховьях реки, сгруппировались корабли руссов. Грек пригляделся внимательно и все понял: «Архонт Сфендослав будет штурмовать город отсюда. Да-да, это великий полководец, раз видит сквозь стены. Пора уносить ноги...»
Ночью при свете костра мокрые с головы до ног Ядрей и Лорикат стояли перед Святославом. Ядрею, хмурясь и едва сдерживая смех, князь приказал переодеться. С Лорикатом он говорил наедине. Похвалив его за доброе дело и не подозревая о злом, властитель Руси обещал достойно наградить героя. Грек с достоинством поблагодарил за честь.
— А нет ли у тебя чертежа тверди сей? — спросил Святослав пронырливого лазутчика.
— Нет! Но я запомнил ее устройство и знаю несколько тайных ходов внутри стен.
— Укажи!
— Я знаю пять ходов. Один из подземелья внутренней башни, откуда я увел друнгария Ядрея. Другой проложен из северной угловой башни. Два из стенных башен на противоположной стороне идут прямо через поток. И еще один ход ведет в колодец внутрь Саркела.
— Со стороны ворот ходов нет?
— Может быть, и есть, но я их не знаю.
— Скажи, а нельзя ли как-нибудь проникнуть в твердь хотя бы сотне воев?
— Вряд ли. После нашего побега царь Итиля наверняка приказал завалить все обнаруженные ходы или поставил возле них крепкую стражу.
— А все ль их обнаружат козары? Ведь чертежа у них тоже нету.
— Все не все, но они будут искать их и найдут.
— М-да. Что еще скажешь?
— Все тайные ходы, известные мне, ведут в детинец. А там самые опытные и сильные воины царя Итиля. Детинец защищен двенадцатью башнями. Сотня россов, пробравшись туда, будет сразу обнаружена и истреблена.
— А во внутренние башни ежели попасть? Запершись в них, можно выдержать любую осаду.
— Попробуем, — согласился Лорикат. — Но думаю, все ходы там уже засыпаны...
— И все же попытать счастья надобно. Ежели поможешь, сразу станешь богаче богатого купца. Слово мое твердо!
— Давай воинов, царь Севера! — блеснули сонные глаза грека. — Если в южной башне хазары засыпали только подвал, тогда еще есть возможность захватить ее. Но сотни воинов мало, может мгновенно вспыхнуть бой.
— Сколько ратников надобно?
— Вдвое больше.
— Добро! Дам самых лихих удальцов.
— Надо торопиться!
— Понимаю. Эй! Кто там есть?! — позвал князь своих телохранителей.
Подошел Святич.
— Колюту переяславского отыщи мне, да поскорей.
— А он у соседнего костра.
— Позови!
Когда сотский появился, Святослав вкратце объяснил ему суть дела, потом показал на грека:
— Остальное он расскажет. Да поторопись!
— Сполню, князь, как велишь! — Глаза переяславского удальца загорелись, и он сразу стал похож на барса, готового к стремительному прыжку.
Проницательный Святослав усмехнулся.
— Ну-ну, не горячись! Дело нелегкое. — Князь хлопнул Колюту по плечу. — Иди! Время к делу зовет.
Князь постоял в одиночестве, глядя на пляску огня в костре, потом повернулся и зашагал в темноту к сакле, где собрались на военный совет русские военачальники.
Святослава ждали. Он приказал говорить. Внимательно выслушал своих сподвижников, потом заявил твердо:
— Как брать Белую Вежу, яз ведаю! Мне надобно знать не это. Ядрей, помолчи! Глупость твою тож потом обсудим. То добро, што ты сохранил от огня посад, ибо все горению подверженное нам пригодится.