— Хочешь выпить? — я наклонил голову в сторону бара.
Он взял свой напиток, допил одним глотком, а затем кивнул. Я рассмеялся и встал, зная, что он пойдёт за мной к бару.
Когда мы подошли к стойке, я заказал нам два шота. Чёрт, если богатый может стать богаче, пьяный может стать пьянее.
Мы опустошили шоты, не отводя глаз друг от друга.
— Мне нужно немного воздуха, — сказал я ему на ухо, перекрикивая грохочущую музыку. У меня кружилась голова. Я не мог сказать, дело в цветных пятнах за моими веками или нет. — Хочешь выйти на улицу?
С виду он занервничал, но в его глазах мелькало радостное волнение.
— Да.
Глупо.
Это была глупая идея, и даже тогда я это знал. Мне не стоило идти в переулок с каким-то парнишкой — с кем-то, кого знала компания, с которой я пришёл.
Но я пошёл, потому что музыка была слишком громкой, и свет был слишком ярким, и моё сердце и голова разрывались на миллион разных кусочков.
Как только боковая дверь в переулок за нами закрылась, он вцепился в меня. Должно быть, он стоял на носочках, потому что обвил своими худенькими руками мою шею и прижался губами к моим. На его губах был вкус дешёвого алкоголя и лайма. Я схватил его за бёдра и развернул нас, прижимая его к кирпичной стене. Он покрывал дикими неопытными поцелуями всю мою шею, мою челюсть, мои губы.
— Эйс, — прошептал он, когда одна моя рука оставила его бедро, расстегнула молнию на его джинсах и залезла внутрь.
Прохладный ночной воздух казался странным, когда всё остальное было слишком тёплым. Вечер вокруг нас был тёмным и печальным, пока вдруг это не прекратилось. Вдали я слышал проезжающие машины. Освещение здания над нашими головами моргнуло.
Уильям шептал что-то, что я не совсем мог разобрать. К тому времени моя голова находилась за миллион галактик отсюда.
Внезапно что-то щёлкнуло, и рядом с нами раздался звук бьющегося стекла. Справа меня обрызгало что-то похожее на дождь.
Мы с Уильямом отпрыгнули в стороны. Он ахнул и опустил взгляд на свою мокрую одежду и осколки тёмно-коричневого стекла у наших ног. Я повернулся лицом к тому, кто кинул бутылку пива.
В нескольких шагах от нас стояли трое мужчин. Мужчины, которых я не узнавал. Мужчины, лица которых я и хотел оставить неузнанными.
— Какого чёрта? — произнёс я. Мой голос прозвучал спокойно, даже для моих ушей.
Двое мужчин стояли впереди, а один чуть дальше, который шатался на ногах, начиная выкрикивать нам слова, которых я однажды определённо ожидал в свою сторону. Но это не уменьшило укол. И это определённо не чувствовалось нормально.
Уильям схватился за рукав моей рубашки.
— Эйс, — прошептал он. — Пойдем обратно внутрь.
Я стряхнул его, слишком пьяный и слишком злой.
— Что ты мне сказал?
Тот, кто был на несколько дюймов выше меня и не особо шире, сразу же вышел вперёд и налетел на меня.
— У тебя с этим проблемы, красавчик?
Он толкнул меня.
Поначалу я не клюнул.
— Своих дел мало? — мой голос по-прежнему был спокойным.
Он фыркнул.
— Тебе повезло, что я не кинул чёртову бутылку тебе в лицо. Ты это заслужил.
— За что это? Ревнуешь? — я повернулся посмотреть на Уильяма, затем обратно на мужчину, рычащего на меня. — Прости, но я не думаю, что ты в его вкусе.
Внезапный удар попал в мою челюсть слева. Моя голова дёрнулась в сторону. Будь я трезвым, у меня был бы шанс. Но я не был трезвым. И уж чертовски точно не был в здравом уме. Я нёс на плечах вес всего мира.
Я набросился на него и каким-то образом смог ударить его кулаком в живот. Мы упали на землю, под нами звенели осколки разбитого стекла. Как раз когда я замахнулся кулаком, кто-то схватил меня и оттащил. Но не поднял. Меня толкнули обратно, и сверху налетел ещё один из них. Он с силой пнул меня по голове, из-за чего у меня перед глазами появились звёздочки. Боль была мучительной, но затем раздался очередной сильный удар с другой стороны, прямо в живот. Я зажмурил глаза от боли.
Кто-то вдали может и кричал, но я не мог сказать точно. Мужчина, который ударил меня исподтишка, был надо мной, бил меня по лицу, которое я пытался закрыть руками. Мой голос застрял в горле. Я мог издавать только болезненные вздохи. Из уголков моих глаз полились слёзы.
Очередная пара рук схватила меня за руки и болезненно отдёрнула их от моего лица.
А затем раздался звук, который я услышал даже сквозь боль. Щелчок. Треск. Что-то неестественное и по-своему ужасное. Я ахнул от шока чувств в правой руке. Затем закричал.
Когда следующий яростный удар пришёлся мне под колено, мой мир стал темнее.
А затем ещё темнее.
Глава 8
Меня разбудило тихое гудение флуоресцентных ламп.
Я медленно открыл веки. Они казались тяжелее гранита. Свет над моей головой был слишком ярким. Я ничего не видел. У меня перед глазами стоял туман. Передо мной только плавали белые и светло-жёлтые размытые пузыри.
Где-то рядом шумели люди. Раздавался писк оборудования. Из окна лился свет. И тихо жужжали флуоресцентные лампы.
Я знал этот звук наизусть.
Он въелся в мой мозг после смерти родителей.
Должно быть, я на кого-то смотрел, потому что голос — чей-то знакомый — прошептал мне что-то и сжал моё предплечье. Я попытался улыбнуться. Или спросить, глупо, где я, хоть и знал сам.
Но так же быстро, как гудение разбудило меня от странного сна, так же легко я провалился в него обратно.
В следующий раз, когда я проснулся, дымка с моего зрения не исчезла.
И мне хотелось, чтобы она не исчезала.
Дэнни стоял рядом с кроватью, на которой лежал я. Выражение на его лице было… трагичным.
— Привет, Эйс, — его голос был сдавленным. Свет, который обычно жил в нём, исчез. — Давай я позову медсестру.
— Подожди.
Я жалко попытался потянуться и ухватиться за него, только понял, что мои руки будто залиты цементом. Из моего запястья торчали прозрачные провода. Ноги накрывало одеяло.
Я начал паниковать.
— Воу, воу, — сказал Дэнни, вытягивая руки, будто чтобы успокоить меня. — Ты в порядке, Эйс. Будешь в норме. Ты был без сознания несколько дней.
— Почему я здесь? — звук моего голоса был колким и сухим.
— Тебе делали операцию.
— Потому что… — начал я, ко мне вернулись картинки. Моргающие уличные фонари. Тёмно-коричневые осколки стекла. Маленький парень, прижатый к стене — прижатый ко мне.
— Потому что какие-то мудилы выбили из тебя всё дерьмо, — его голос надломился.
Я ничего не мог сказать. Просто закрыл глаза и кивнул, вспоминая тот вечер. Слова, которыми они меня называли.
— Они сломали тебе руку в трёх местах, Арчер, — сказал мне Дэнни, твёрдым, дрожащим голосом. — И выбили тебе плечо.
Дэнни никогда не называл меня Арчером. Так что когда он произнёс моё имя, несмотря на то, каким я вдруг стал уставшим, я повернул голову к нему и открыл глаза.
Под его глазами были тёмные синяки, а волосы с одной стороны головы были прижаты. Его любимая красно-синяя полосатая футболка была надета шиворот-навыворот и перекошена. И что беспокоило больше всего, он выглядел как пробка от шампанского, готовая вылететь.
— Одна из связок в твоём колене разорвалась, когда они… — он на мгновение сделал паузу. — Врачи сказали, что чем раньше тебе сделают операцию — на колене и на руке — тем лучше.
— Да уж, — тихо произнёс я. — Думаю, я помню, как очнулся, и доктор говорил мне об этом.
— Копы пока никого не арестовали. Ты помнишь, как они выглядели?
Я подумал об этом краткое мгновение и покачал головой.
— Нет.
— Ничего?
Я попытался пожать плечами, но не мог двигать правой рукой. Так что я просто сказал:
— Ничего.
В большой палате раздался смех Дэнни. Он был резким и чужим для моих ушей. Только тогда я заметил, что мы окружены с двух сторон бледно-голубыми больничными занавесками.