Барменша, молодая девушка в обтягивающей чёрной футболке, подошла ко мне и легко улыбнулась.
— Я могу вам что-нибудь подать?
— Стакан «Короны» со льдом, пожалуйста.
Она ушла и меньше чем через минуту вернулась с прозрачным стаканом, наполненным янтарным виски. Я протянул ей купюру и сказал оставить сдачу себе.
Рядом со мной рассмеялась парочка. Я не мог не взглянуть в их сторону, глядя на то, как они прильнули друг к другу и как, когда они разговаривали, их глаза не открывались от лиц друг друга.
Я обвил пальцами стакан и запланировал напиться и поехать на такси домой. Но мне нужно было рано открывать магазин. Не то чтобы я не мог работать с головой болью и небольшим похмельем. Такое бывало раньше. Чёрт, это будет даже не первый раз в этом месяце.
Где-то в задней части бара компания молодёжи лет двадцати с хвостиком кричала какие-то тосты. Я не смог сдержать маленькую улыбку, думая о Дэнни, задумавшись, чем он прямо сейчас занимается. Несколько лет назад я бы предположил, что он делает то же, что и его старик, только не в одиночестве. Но теперь Дэнни немного успокоился. Прямо после учёбы его наняли в развивающуюся компанию, которая занимала большую часть его свободного времени, но вызывала у него улыбку каждый раз, когда он об этом говорил. Даже мысли о его улыбке заставляли меня скучать по нему. Я не видел его несколько месяцев с тех пор, как последний раз летал его навестить. У него едва ли было время приезжать в гости.
Я сделал очередной глоток своего виски, затем вытянул из кармана телефон. Я быстро набрал Дэнни сообщение, попросив его позвонить мне как-нибудь завтра, чтобы обговорить его приезд этим летом.
Весна уже начинала покидать нас, и быстро приближалось лето. Дэнни любил лето в Банфе. Походы, пляж, иногда даже рыбалка, если погода была достаточно хорошей.
Внезапно в баре раздались аплодисменты. Я посмотрел на телевизор, замечая бейсбольную игру.
Я улыбнулся сам себе, радуясь своему решению покинуть уединение своего дома. Иногда просто находиться рядом с другими людьми шло на пользу благоразумию.
Обхватив пальцами свой стакан, я собирался ещё выпить, но притормозил.
Я с силой поставил стакан, не уверенный, почему почувствовал, будто мне выстрелили прямо в сердце. В моём желудке поселилось тошнотворное чувство, и моя грудь болела, будто кто-то залез внутрь и отчаянно пытался разорвать моё сердце на две части.
Я огляделся вокруг.
Пара рядом со мной по-прежнему улыбалась друг другу, громко переговариваясь из-за музыки. Рядом с ними сидел пожилой мужчина, приклеившись взглядом к экрану телевизора. Барменша коротко взглянула на мой стакан, но отвернулась, когда заметила, что он по большей части ещё полный.
В конце бара, рядом с большим бильярдным столом в углу, был огромный стол молодёжи, которая снова кричала тосты.
Должно быть, их было около двенадцати или тринадцати. Трое из них громко подпевали музыке. Некоторые достали телефоны и показывали их экраны. Некоторые указывали на телевизоры над баром. Одна пара целовалась. Другая спорила. Одна девушка пила из высокого бокала розовый напиток, подняв одну руку в воздух, пока её подруга подбадривала её.
Они все смеялись, улыбались, сияли и были полны жизни.
Все, кроме одного.
Один сидел в самом конце.
Вокруг него мир продолжал крутиться.
Вокруг меня, должно быть, мир тоже продолжал крутиться. Но я этого не ощущал.
Он смотрел на стол перед собой. Тусклое освещение над его головой, казалось, подсвечивало его светлые волосы как нимб.
Он мог по-прежнему выглядеть как ангел, но даже за милю я увидел бы дьявола на его плече.
Арчер.
Моё сердце болело так, как не болело почти три года. С того дня, как он вышел за дверь, а я снова и снова говорил себе, что так лучше. Для нас обоих.
Но сейчас, когда я смотрел на него, моё сердце не было так уверено.
Он стал старше, немного грубее, немного крупнее. Его лицо потеряло некую мягкость, а линии челюсти теперь были более прямыми.
Боже, было больно. Больно даже смотреть на него. Больно вспоминать, как видел его улыбку или то, как он хмурился, когда перед ним были раскиданы кусочки паззла. Больно было видеть, что из его глаз пропал блеск.
Чёрт, было больно знать, что он здесь, всего в футе от меня, и всё же, наверное, я больше никогда не почувствую его кожу своей.
На кратчайшие мгновения я подумал уйти прямо тогда, не сказав ни слова. Я мог притвориться, что не увидел его и спасти его от печали узнать, что я здесь. Но он был в Банфе, из всех мест в мире. Хоть это был относительно большой город, он должен был знать, что если приедет сюда, есть возможность натолкнуться на меня.
Может, ему было на это плевать. Может, он забыл обо мне — обо всём — годы назад. Ради него я надеялся, что это так.
И пока одна часть меня — трусливая часть — хотела сбежать, бо́льшая часть знала, что я не мог. Я не мог увидеть Арчера и не поговорить с ним.
Я пытался сказать себе не пялиться на него, но это было слишком сложно. Он сидел у дальней стены, практически как призрачная фигура, окружённая людьми, которые его не видели.
Мои мысли начали разбегаться.
Я задумался, помнит ли он, как приходил сюда со мной. Помнит ли то, что произошло… после.
Кто-то положил руку ему на плечо. Другой мужчина, выше него, примерно его возраста. Я с тошнотворным ощущением заметил, что парень был привлекательным, когда увидел, как он смотрит на Арчера. Парень наклонился ближе, его тёмные волосы коснулись щеки Арчера, когда он улыбнулся и прошептал что-то ему на ухо.
Я вспомнил, как шептал слова Арчеру на ухо.
Слова, о которых думал всерьёз. Обещания, которые хотел бы сдержать.
Я помнил звук его голоса, когда давал эти обещания. Я помнил ощущение его пальцев на своей голой спине. Я помнил…
Арчер поднял взгляд на другого мужчину. На его лице было такое выражение, что мне захотелось соскочить со стула и бросить этот самый стул в окно.
— Простите, — на импульсе произнёс я, когда барменша прошла мимо меня.
Она остановилась, улыбнулась и спросила:
— Что я могу вам принести?
— Вон там сидит блондин, — я кивнул в сторону компании. — Я могу попросить вам отнести ему напиток от меня?
— Конечно. То же самое, что пьёте вы?
— Пожалуйста.
Когда она ушла, мне не хватило смелости наблюдать, как она наливает виски, или как официант относит напиток к столику Арчера. Я не знал, сказали ли ему, от кого напиток, и имеет ли это значение.
Я допью свой виски и уйду. Если Арчер не захочет снова со мной говорить, что ж, я пойму. От этого у меня сжималась грудь, но я пойму.
Так что я поднял взгляд на экран телевизор, время от времени попивая свой напиток, не видя и не слыша ничего вокруг.
Барменша дважды прошла мимо меня, чтобы помочь другим клиентам.
Пара, которая сидела справа от меня, попросила счёт.
Кто-то сел на стул рядом со мной.
Моё сердце угрожало выпрыгнуть из груди.
— Мэллори, — произнёс он.
Я повернулся к нему. И когда наши глаза встретились, я в ту же долю секунды понял, какую огромную ошибку я допустил.
— Арчер, — ответил я, изо всех сил стараясь натянуть на лицо улыбку, но это не получилось.
Арчер даже не пытался улыбнуться мне. Не то чтобы я мог его винить. Между нами больше не было повода для улыбок. Сейчас нет. Больше нет.
Он подвинул ко мне стакан виски и сказал:
— Я больше не пью виски.
— Потерял вкус?
Он смотрел на меня. Твёрдо.
— Всё ещё пытаюсь.
— Банф, а? — спросил я.