— С Сарой? — я пожал плечами. — Не знаю. Это не казалось правильным. Но и неправильным не казалось. Вообще никаким не казалось. Было слишком просто не стараться, так что я не старался. А она умная женщина, она это поняла.
— Жаль, что ничего не вышло.
— Что было, то было. Но скажи мне, какими были твои последние три года.
Он тяжело вздохнул.
— Было… плохо.
— Ты не обязан рассказывать мне, если не хочешь.
Несколько минут мы ели в тишине. В конце концов, Арчер произнёс:
— Когда я вернулся домой, моё состояние было не стабильным. Эмоционально. Мне стало хуже. Довольно банально, но это правда. Я не мог смотреть в глаза Дэнни. Он даже не похож на тебя, Мэллори. Не особо. Но я не мог смотреть на него. Я чертовски точно не мог смотреть в зеркало на себя. Когда доктор тогда пришёл ко мне и сказал про мою руку — что она испорчена из-за неправильного заживления, и мышцы повреждены, это был один из худших дней в моей жизни. Не было ничего другого, чего я хотел от жизни, чем пойти по стопам своего отца, а жизнь не только забрала его у меня, вместе с моей мамой, но и забрала единственную другую вещь, которую я хотел.
— Арчер, мне очень жаль. Я хотел бы что-нибудь сказать или сделать, чтобы тебе стало хоть чуточку лучше.
— Я не стрелял с тех пор, как попал в ту идиотскую драку у бара. С моей рукой всё не так плохо, когда она не вытянута, но давление на связки вызывает крайнее мышечное переутомление. Я не могу быть стрелком с дрожащей рукой. Стрельба помогала избавиться от части давления жизни. Не потому, что это пистолет или какое-то оружие, а потому, что именно так я чувствовал, как мой отец похлопал меня по спине и обнял в тот день, когда я сказал ему, что хочу присоединиться к правоохранительным органам, как он.
Я кивнул вместе с ним, не уверенный, что сказать. Не уверенный, могу ли я вообще как-то облегчить и рассеять его боль.
— Некоторые дни хуже других, — тихо сказал он.
— Да, я могу это понять.
— Мои родители умерли осенью. Это самый тяжёлый сезон. И тяжелее всего около годовщины их смерти. Каждый год я… — он на мгновение остановился, будто не уверенный, хочет ли продолжить. — Каждый год в этот день я брал старый пистолет своего отца, шёл на полигон и оставался там часами. Не думаю, что это был мой способ почтить память отца, скорее способ вспомнить его, — его голос надломился, вместе с моим сердцем. — А теперь я не могу.
Я потянулся через стол, взял его правую руку в свою, переплёл наши пальцы и сжал. Я не мог ничего сказать. Он потерял не только своих родителей, но и свой способ чувствовать близость с ними. Я не мог представить, каково это.
В моей хватке его рука дрожала.
Мы сидели так до тех пор, пока пластинку не начало заедать.
Я встал и пошёл заменить её. По пути назад я встал с одной из полок деревянную коробку и поставил её на стол перед Арчером.
— У меня для тебя кое-что есть, — сказал я ему, забирая наши тарелки и относя их на кухню.
Когда я вернулся, он водил пальцами по коробке перед собой. Это была ещё одна его причуда, в которую я влюбился. Казалось, если поблизости от него находилось что-то, что сделал я, ему обязательно было почувствовать пальцами поверхность предмета.
— Это ты сделал? — спросил он.
— Да, — сказал я, занимая стул рядом с ним.
— Красиво.
Я пожал плечами.
Вырезать пришлось долго, но я не ощущал этого, потому что работал над этим когда был дома и думал о нём. Эти минуты, казалось, пролетали в мгновение ока.
Снаружи на коробке была резьба с деталями дерева. Большой старый дуб с извилистыми ветками и массивным стволом. Я позаботился о том, чтобы сделать все тонкие линии правильными. Детали на коре, вены листьев на деревьях. И из каждого угла дерева торчали стрелы.
— Внутри кое-что есть.
Когда он поднял крышку, выражение его лица стоило всех часов работы, которую я вложил в это.
— Когда ты это сделал? — спросил он глубоким голосом.
— За годы.
Он посмотрел на меня.
— Ты не знал, увидишь ли меня снова. Что, если бы ты больше никогда меня не увидел?
— Тогда она стояла бы на книжной полке и ждала бы тебя.
Внутри коробки были дюжины маленький кусочков деревянного паззла. Они все были вырезаны вручную и покрыты лаком, чтобы придать им глубокий цвет красного дерева. На поверхности было разветвлённое изображение, повторяющее дизайн на коробке. Но на картинке на паззле было много деревьев с более длинными, переплетёнными ветвями, вокруг которых летали листья. Но пока он это не узнает. Наверное, понадобятся недели, чтобы всё собрать.
Он достал несколько кусочков и нежно коснулся резьбы на поверхности.
— Почему? — спросил он.
— Разве это не очевидно?
Арчер положил кусочек обратно в коробку и закрыл крышку, прежде чем полностью повернуться ко мне.
— Я не знаю, что сказать.
— Скажи, что тебе это нравится.
— Нравится. Очень. Я никогда не видел ничего более красивого. Или что-то, что было создано… именно для меня.
— Я тебя прекрасно понимаю.
Я обвил рукой его шею сзади и поцеловал его. Его руки тут же обвили мои плечи, и он поцеловал меня в ответ. Поцелуй был нежным, робким и, больше всего, неспешным, будто у нас было всё время мира.
Когда мы отстранились, я прошептал:
— Не уходи.
— Мне не следует оставаться, — ответил он.
— Следует. Тебе следует остаться со мной. Сегодня, завтра и каждую ночь.
Он откинулся назад.
— О чём ты просишь?
— В первый раз у меня всё получилось неправильно, Арчер. Я несчастен без тебя. Половина целого.
— Мэллори…
— Я расскажу Дэнни. И всем остальным в мире, если это понадобится. Мы можем переехать — мне всё равно. Лишь бы ты был со мной.
Арчер оттолкнулся от стула и встал. Не оглядываясь, он прошёл в гостиную и встал перед камином. Я пошёл следом, становясь на шаг позади.
— Ты просишь меня остаться здесь с тобой, — заявил он.
— Да.
— На неопределённый срок.
— Да.
— Я не знал, что ты такое чувствуешь.
Я взял его за плечо и развернул лицом к себе.
— Как ты можешь не знать, что я тебя люблю, Арчер? Ты снился мне каждую ночь, когда не был рядом со мной. Я не могу представить, как кто-то может знать тебя так, как знаю я, и не любить тебя.
Он тяжело сглотнул, и я слегка улыбнулся ему. Я положил ладонь ему на спину, взяв его руку и обвив ею свою шею. Я подвинулся ближе, чтобы между нашими телами не осталось ни дюйма. Когда он наконец положил голову на моё плечо, я снова смог дышать.
Так мы провели остаток вечера, пока Арчер не ушёл поздно ночью: танцуя.
Глава 9
Арчер открыл дверь своего номера в отеле, одетый в одни спортивные штаны и с выражением замешательства на лице. Его волосы торчали под странными углами, и он тыльной стороной ладони вытер сон с глаз.
— Мэллори? — в замешательстве спросил он.
Я протянул ему один из стаканчиков кофе, которые купил по дороге.
— Можно войти?
— Да, — сказал он, отходя от двери. — Конечно.
Я прошёл мимо него и поцеловал его в макушку. Он хохотнул.
Номер был больше, чем я ожидал, и ещё опрятнее. Я не знал, почему ожидал, чтобы повсюду была разбросана одежда — возможно, потому что я появился без предупреждения — но мне следовало знать, что у Арчера всё будет аккуратно.
В углу стояла пара пустых чемоданов, помимо этого не было особых признаков, что здесь кто-то остался надолго.
Арчер сел на край кровати и поднял на меня взгляд.
— Что такое?
Я изогнул бровь, оглядывая его.
— Длинная ночь?
— Работал.
— Допоздна работал в пятничный вечер?
Его губы растянула крохотная улыбка.
— Мэллори, ты пытаешься спросить, не гулял ли я с кем-то прошлой ночью?
Я отпил свой кофе и моргнул, глядя на него.
— Ну, не гулял, — сказал он.