– На всей поверхности? – скептически возразил Евсебио. – Я готов поверить в то, что вокруг места удара гремучей звезды могла образоваться темная зона – лишенная пламени область, которая бы исчезла спустя одну-две склянки. Но никак не это.
Джорджо указал на окно.
– О результате, тем не менее, спорить не приходится. И если за этим стоит не гремучая звезда, каковы альтернативы?
Валерия воспроизвела его слова на груди и оглядела комнату, готовая втиснуть на страницу еще одно дополнение к развернувшейся дискуссии, но ответа на вопрос Джорджо не последовало, и она воспользовалась этой возможностью, чтобы посыпать грудь краской и зафиксировать предыдущие реплики на бумаге.
– По крайней мере, это может принести пользу сельскому хозяйству, – с надеждой заметил Евсебио. – Если чередование светлого и темного времени суток, наконец-то, приблизится к старому суточному циклу, непокрытые злаки должны дать более высокий урожай.
Он взглянул на Адельмо, но агроном развел руками в знак неопределенности.
– Гемме хватает яркости, чтобы загубить ночь, но она может оказаться недостаточно яркой, чтобы растения воспринимали ее как сигнал к началу дня.
В комнату вошел Сильвио, который обратился к Евсебио с приватной беседой. До Валерии донесся обрывок их разговора, когда Евсебио недоверчиво повысил голос.
– Она предупреждала их о том, что это случится?
Когда разговор был окончен, Евсебио выглядел взволнованным.
– Совещание откладывается до завтра, – сказал он. Валерия начала собирать бумаги, готовясь оставить Евсебио в тесной компании доверенных лиц для обсуждения новости, которой с ним поделился Сильвио, и была удивлена, когда он подошел прямо к ней.
– Не могла бы ты сходить со мной в здание тюрьмы? – спросил он.
– Зачем?
Выражение паники на ее лице, похоже, развеяло его беспокойство.
– Никто тебя не арестовывает, – пошутил он. – Я просто хочу, чтобы ты кое с кем поговорила.
– Вы хотите, чтобы я вела протокол? – Она неуклюже повертела в руках ящик с красками.
– Это бы не помешало, – согласился Евсебио. – Но вообще-то она хотела встретиться с тобой и назвала твое имя.
– В Зевгме такое имя ношу не я одна. – Валерия была уверена, что Евсебио не станет делать необоснованных заключений, но в то же время не хотела, чтобы за ней числилось знакомство с криминальными элементами.
– Она хотела увидеть приемную дочь Ялды, – сказал Евсебио. – А еще говорила что-то про силу Нерео, но тюремщики не сумели точно передать ее слова. Так что я более, чем уверен, что она имела в виду именно тебя.
В картине Зевгмы, освещенной одной лишь Геммой, не было ничего необычного, но у тела Валерии было собственное восприятие времени, и от этой нестыковки улицы производили впечатление какой-то галлюцинации. Следом за Евсебио она шла по темной брусчатке на встречу с выжившей из ума женщиной.
– Она назвалась Кларой, – объяснил Евсебио по пути в вестибюль. – Я знаю, что все остальное наверняка окажется чепухой. Скорее всего, охранники не запомнили половину из того, что она им наговорила, и потом просто переосмыслили ее слова в свете этой странной штуки, когда она появилась на небе.
Валерия ничего не ответила; у нее не было ни одной догадки.
Они сидели в комнате для допросов, дожидаясь, пока Клару не приведут из ее камеры. Когда охранник впустил ее внутрь, и Валерия увидела склеенные руки, обмотанные цепью, по ее коже побежали мурашки. Она никогда прежде не видела этой женщины, и все же заключенная сияла так, будто только что встретила друзей, потерянных в далеком прошлом.
Евсебио жестом показал Кларе, что ей следует присесть. Она послушалась, и охранник оставил их втроем.
– Вы понимаете мою речь? – спросила Клара. Она говорила с выраженным акцентом, но Валерии он был незнаком.
– Да, – ответил Евсебио.
– Надеюсь, я ничего не напутала в лексике или грамматике. У нас есть письменные источники, но ни одной звукозаписи.
– Звукозаписи? – Евсебио понимающе прожужжал. – Довольно изобретательная выдумка, надо признать.
– Я передала полиции координаты моей ракеты, – сказала Клара. – Если бы они послали кого-нибудь на нее взглянуть, то избавили бы всех нас от этой неловкой ситуации.
– Бесподобная вернется не раньше, чем через три года, – напрямую сказал Евсебио. – А когда это произойдет, мы наверняка заметим в небе свет ее двигателей.
Клара изумленно склонила голову набок.
– Некоторые из нас действительно утверждали, что световое шоу поможет задать нужный тон…, но лично я принадлежала к другому лагерю: мы считали, чтопогасить Солнце более, чем достаточно, чтобы доказать, кем именно мы являемся.