На третьем круге к Гене неожиданно обратился непонятно откуда взявшийся человек с восточной внешностью. Вообще-то его скорее можно было бы принять за кавказца – черняв, смугляв, горбонос… Но тюбетейка и пестрый халат четко указывали на то, что еще совсем недавно этот прохожий пас барашков где-то в Средней Азии.
– Простите, уважаемый… – Восточный человек заступил Плюснину дорогу.
Сначала Гена шарахнулся в сторону – обращение незнакомца его напугало. Однако человек выглядел таким безобидным… Да, довольно высок – выше Гены, широкоплеч… Но при этом – сведенные к переносице глаза, чуть склоненная к плечу голова. Этакий даун…
Человек протягивал какой-то обрывок бумаги. Несмело протягивал – рука полусогнута, кисть почти у бедра. Явный гастарбайтер, растерявшийся и заблудившийся в хитросплетении московских улиц и переулков, прибывший сюда из своей тмутаракани в поисках лучшей доли.
Быстро оглянувшись вправо-влево, Плюснин не заметил никакой явной опасности и чуть-чуть расслабился. Шагнул ближе к жалобно, просительно глядящему на него гастарбайтеру, протянул руку к бумажке:
– Что там у тебя?
Человек, обрадовавшись, закивал, сделал зачем-то шаг в сторону – Гена невольно последовал за ним, разворачиваясь спиной к проезжей части. Гастарбайтер, что-то неразборчиво лопоча, сунул бумажку в ладонь Гены… И тут же запястье референта оказалось в жестком, как железо, захвате. Гена попытался было вырваться, да куда там! А за его спиной уже тормозил какой-то автомобиль. Плюснин спинным мозгом ощутил исходящую от этой машины опасность, отчаянно рванулся еще раз. Но восточный человек, с лица которого исчезло глуповато-простодушное выражение, без особого труда удержал его на месте. И сразу же толкнул Плюснина к машине, где уже стоял еще один мужчина.
Жесткая, как деревяшка, ладонь легла на затылок Плюснина, наклоняя его голову, а из открытой задней дверцы высунулись две мужские – все в жгутах вздувшихся жил – руки, которые бесцеремонно вцепились в одежду Геннадия.
Референт не успел ничего толком ни понять, ни разглядеть – совместными усилиями троих человек Гена оказался в салоне автомобиля в какие-то секунды. Тут же, справа, рядом с ним упал один из захватчиков. Восточный человек, на ходу снимая тюбетейку и халат, плюхнулся на переднее сиденье. Двери машины почти синхронно хлопнули, и автомобиль тут же сорвался с места.
– Уф-ф! – шумно выдохнул восточный человек, который теперь выглядел не таким уж и восточным. Просто чернявый такой цыганистый парень. – Упарился в этой сбруе!
Он старательно заталкивал под сиденье свою экипировку.
– А ничё! – хохотнул сидевший слева от Гены крепыш. – Тебе, Дед, идет! – И тут же не сильно, а так, в большей степени игриво ткнул Плюснина локтем в бок: – Ну что? Попался, сучонок? Ты не бойся, мы тебя не больно зарежем. Чик – и все!
Гена – обмякший, подавленный, резко обессилевший – кое-как поднял голову и взглянул в лицо своего соседа, потенциального убийцы. Да уж… Теперь сомнения в собственном печальном будущем отпали окончательно. Такой убьет и глазом не поведет. Откровенно бандитская рожа – короткая стрижка, шрам на лбу, свернутый на сторону нос, металлические фиксы…
Плюснин уронил голову на грудь. И все же, почему это отвратительное бандитское мурло кажется ему знакомым? Где они могли раньше встречаться? Где-нибудь в клубе? Нет. Может, в офисе? Ага. Пропавший Малышев с такими орлами никогда дела не имел.
Малышев… Почему-то Гена зацепился за фамилию шефа. Что могло вызвать такие вот неуместные ассоциации? Он еще раз украдкой взглянул в лицо веселого бандита. И тут вспомнил все. И где он видел этого здоровяка, и при каких обстоятельствах…
– С-скопа?.. – неуверенно спросил Плюснин то ли у соседа, то ли у себя самого.
– Узнал, сучонок! – обрадовался «бандит». – Чует кошка, чье…
Гена уже не слушал – он быстро взглянул на соседа справа.
– Монах! – Второго он теперь узнал с одного взгляда. – Ребята, это вы?! Живые?!
– Не переживай, – посоветовал водитель. – Твоей заслуги в этом точно нет.
– Ребята! Ребята! – как заведенный, повторял Плюснин. – Ребята!
Неожиданно он разрыдался. Громко, в голос.
– О как! – удивился Василий. – Совесть замучила? Эк его однако…
Референт Малышева его не слышал. Да и не видел за пеленой слез. Он плакал так, как не плакал с самого раннего детства. И вместе со слезами уходили прочь все недавние страхи, боль, неуверенность. Теперь Гена знал точно – все будет хорошо…
Глава 4
1
Черный внедорожник, стекла которого были наглухо, под зеркало, затонированы, остановился возле недостроенного дома в одном из поселков ближнего Подмосковья. Оскалился решеткой радиатора на металлические ворота. Подчиняясь руке водителя, автомобиль просигналил, требуя немедленно впустить его во двор.