Латунный прилавок отделял его от Брижит, и он смотрел, как она хлопочет возле печи, вся запорошенная мукой.
Ни разу они не обменялись ни единым словом, лишь молча улыбались друг другу; но всякий раз, когда Самуэль ее видел, у него сладко замирало сердце.
Однако влюбился не только Самуэль. Однажды вечером дедушка Элиас попросил Самуэля помочь ему отнести заказанные шубы в дом жены адвоката, жившего на правом берегу Сены, и по дороге они неожиданно столкнулись с Исааком. Его сопровождала незнакомая женщина средних лет, с которой его, видимо, связывали достаточно близкие отношения, поскольку они шли под руку. Они непринужденно болтали, смеялись и выглядели вполне счастливыми. Однако улыбка тут же сбежала с лица Исаака, когда он столкнулся с сыном и тестем, которым сказал, что отправился в дом одного из клиентов.
Исаак не смог скрыть своего замешательства перед ошеломленным взглядом Элиаса и любопытным — Самуэля.
— Самуэль! — только и смог он вымолвить.
— Здравствуй, папа...
— Исаак!.. — еле выдохнул дедушка Элиас.
С минуту они молчали, не зная, как сгладить неловкость, пока, наконец, женщина не заговорила.
— Так ты и есть Самуэль? Я давно хотела с тобой познакомиться: твой отец столько о тебе рассказывал! Он очень гордится тобой: только и говорит, как много ты всего знаешь и как далеко пойдешь. А вы, я полагаю, месье Элиас? Для меня большая честь познакомиться с вами, ведь вы не только лучший скорняк во всем Париже, но и просто хороший человек.
С этими словами женщина улыбнулась деду и внуку, совершенно обезоружив их этой улыбкой.
— А вы кто будете? — поинтересовался дедушка Элиас.
— Я — Мари Дюпон, модистка, работаю в ателье месье Мартеля, там и познакомилась с Исааком.
Мари не была красавицей, но обладала приятным лицом. Нужно было приглядеться, чтобы оценить ее привлекательность, ибо с первого взгляда ее каштановые волосы, карие глаза и чуть полноватая фигура не вызывали особого интереса. Но при этом она была интересным собеседником, чем, несомненно, привлекала к себе мужчин.
Когда Элиас извинился, сказав, что ему нужно отдать заказанные манто, Мари предложила составить им компанию, так что все четверо значительную часть дня гуляли по Парижу. Когда настала пора прощаться, Мари снова всех удивила, пригласив перекусить вместе в следующее воскресенье.
— Я живу в Маре вместе с матерью. И хотя мы живем очень скромно, никто не умеет печь такие яблочные пироги, как она.
Они не согласились прийти, но и не отвергли приглашение. Как только Мари ушла, Исаак попытался объясниться перед тестем и сыном.
— Мари — мой хороший друг, и не более того, — заявил он.
— Меня это не касается, — ответил дедушка Элиас, не скрывая своего негодования.
Когда они наконец вернулись домой, Элиас заперся в своей комнате и даже не пожелал выйти к ужину. Исааку и Самуэлю пришлось ужинать вдвоем, и поначалу их трапеза проходила в полном молчании.
Наконец, Самуэль решился заговорить.
— Папа, почему дедушка так рассердился?
— Полагаю, из-за Мари, — честно признался Исаак.
— То есть... — растерялся Исаак. — В смысле, ты собираешься на ней жениться?
— Я не собираюсь жениться ни на ком. И сказать могу лишь одно: Мари — мой хороший друг, и не более того.
— Но я видел, как она держала тебя под руку, — напомнил Самуэль.
— Да, держала, но это еще не значит, что мы собираемся пожениться. Когда ты станешь постарше, ты меня поймешь.
Самуэля раздражала эта манера отца заявлять, что лишь в будущем он сможет понять то, что происходит сейчас, и потому он осмелился возразить.
— Я хочу понять сейчас.
— Ты еще слишком молод, — ответил Исаак, давая понять, что вопрос исчерпан.
Прошло несколько дней, а Элиас почти не разговаривал с Исааком. Самуэль начала тревожить та неловкость, что разделяла отца и деда. Во время ужина в субботу Самуэль решил спросить, что происходит, но не получил ответа.
— Мне разонравилось в Париже, — признался он в скором времени.
— Разонравилось? — удивился Элиас. — И в связи с чем, позволь спросить?
— Потому что вы с отцом все время сердитесь и без отдыха ругаетесь. Нам всем тут плохо. Я хочу вернуться в Санкт-Петербург.
— Да, это было бы лучше всего, — согласился Исаак. — На самом деле моя работа здесь подходит к концу, да и лето заканчивается.
Они замолчали, не имея сил даже завершить ужин. Они уже поднимались из-за стола, когда Элиас сделал жест рукой.