Анастасия ничуть не удивилась.
— Я это предвидела, но считала, что должна дать вам шанс, — сказала она. — Все эти годы вы хорошо и честно трудились. Если кто и заслужил право обладать этим карьером — так это вы. Но если ваших детей он не интересует, то и для вас нет никакого смысла его покупать. Что бы вы стали с ним делать?
Анастасия вручила каждому конверт с деньгами, пожала руки и уехала.
Мухаммеду повезло. Набиль, друг Омара Салема, изучив документацию и поговорив с рабочими из карьера, пришел к выводу, что не найдет никого лучше Мухаммеда на должность управляющего. Что же касается Игоря, то тот Набилю оказался без надобности. На должность мастера он решил поставить собственного сына, чтобы тот наблюдал за работой каменотесов, добывающих золотой мрамор — священный камень Иерусалима. Игорь простился с товарищами, поблагодарив их за долгие годы работы, проведенные вместе. Кое-кто с ним сердечно простился, другие отнеслись к его уходу с полным равнодушием. Мухаммеду тяжело было смотреть, как уходит Игорь. Он понимал, каково это — потерять работу, которой отдал несколько десятилетий жизни. Все самое лучшее в его жизни было связано с карьером. После смерти Иеремии Игорь взял на себя управление, и прибыль выросла вдвое. Игорь и Мухаммед на прощание молча пожали друг другу руки.
— И что он теперь собирается делать? — спросила вечером Сальма у мужа.
— Не знаю, я так и не решился у него об этом спросить.
— Я поговорю с Беном, — предложил Вади.
— Да, поговори. Думаю, он тоже переживает за отца.
29 ноября 1947 года все палестинцы, арабы и евреи, собрались у радиоприемников. В этот день в ООН должны были объявить результаты голосования по вопросу раздела Палестины.
Вади позвал Рами и Изекииля, чтобы вместе послушать решение ООН. Рами осторожно сказал, что, наверное, это не слишком удачная идея: собраться вместе именно в этот день; но Вади решительно настоял, заявив, что «если до сих пор ничто не сумело разрушить нашу дружбу, то и сейчас ей ничего не грозит».
Они собрались в маленьком кафе в Старом городе, владельцем которого был палестинец-христианин, друг брата Августина. Сам брат Августин тоже пришел, он сидел за столиком в компании двоих мужчин, которых Вади не знал.
Около полуночи диктор объявил, что сейчас огласят результаты голосования. Сто восемьдесят один делегат, в том числе представители США и Советского Союза, отдали голоса в пользу раздела Палестины, тринадцать проголосовали против, десять воздержались, среди них — делегат от Великобритании. Таким образом, было решено разделить Палестину на две части, а Иерусалим взять под международный контроль.
В кафе повисла гнетущая тишина. Все были ошеломлены. Палестинцы-арабы никак не могли оправиться от удара, услышав, что ООН приняла окончательное и бесповоротное решение о разделе их страны. Евреи же, напротив, никак не могли поверить, что их заветная мечта о возвращении земли предков наконец-то осуществилась.
Изекииль и Бен пребывали на седьмом небе от счастья, едва сдерживая желание обнять друг друга, по-детски кричали от радости. Вади и Рами, напротив, не могли произнести не слова от потрясения. Они, конечно, с самого начала понимали, что именно так все и будет, однако, когда реальность обрушилась на них во всей своей неприглядности, были поистине обескуражены.
— Сегодня начинается будущее, — объявил Бен, глядя на друзей.
— Ваше будущее и наш позор, — только и смог вымолвить Рами.
— Мы оказались бессильны защитить наше дело, — прошептал Вади.
— Но все же это справедливо, — защищался Изекииль.
— Справедливо? — возмутился Вади. — О какой справедливости ты говоришь? Какие-то делегаты, ничего не знающие о Палестине, заявились сюда, провели здесь несколько недель и приняли соломоново решение: разделить Палестину на две части. И где ты здесь видишь справедливость?
— И вы, и мы имеем равные права на эту землю, — не сдавался Изекииль. — Мы должны научиться делить ее друг с другом. До сих пор нам это как-то удавалось. Может быть, теперь предоставляется новая возможность.
— Вот уж действительно, прекрасная возможность для вас: построить свое государство на нашем берегу, — вмешался Рами.
— Палестина никогда не была государством, — заявил Бен, с трудом сдерживая гнев. — Она была частью Османской империи, а до того никаким государством тоже не была. Так о чем тут говорить, Рами?
— Да, мы уже не в первый раз об этом спорим, — ответил Рами. — Вы утверждаете, что Палестина не принадлежит никому. Две тысячи лет назад она принадлежала евреям, потом сюда пришли римляне, потом их сменили другие захватчики, и так далее, вплоть до турок, а потом Палестина перешла в руки британцев. Но так или иначе, мы всегда жили здесь, и неважно, кто ею правил.