— Она любила Никоса, отца своих детей. Но теперь жизнь свела ее с Изекиилем, и постарается сделать его счастливым. Быть может, в конце концов она и полюбит его, как любила Никоса. Я знаю, что Изекииль — твой друг, и ты за него переживаешь, но позволь спросить: сам-то Изекииль точно уверен, что любит Сару?
— Разумеется, да! Он вытащил ее из больницы, привез в Палестину, женился на ней. Как ты можешь сомневаться?
— Ну, я считаю, что на самом деле он ее не любит. Причины, по которым соединились эти двое, не имеют ничего общего с любовью. Думаю, что Сара для Изекииля стала последним звеном, связывающим его с отцом и сестрой Далидой, погибшими в Освенциме. Возможно, ему казалось, что, спасая Сару, он в какой-то мере спасает их.
— Ты говоришь ужасные вещи, — Вади был потрясен словами Анисы.
— Оба они слишком много пережили и теперь могут быть вполне счастливы. Они понимают и поддерживают друг друга, и этого уже достаточно.
Омар Салем, как всегда, собрал друзей у себя в доме. Вади всегда чувствовал себя неуютно на этих собраниях, но Мухаммед настаивал, чтобы он их посещал.
— Мы не можем его обидеть, — говорил Мухаммед. — В конце концов, подумай о дяде Юсуфе и кузене Рами, оба они работают у Омара и от него зависят.
Собственно говоря, только ради Юсуфа и Рами Вади уступил настояниям отца. Сам он не питал симпатии к Омару Салему. Не то чтобы Вади считал его дурным человеком; напротив, он признавал; что Омар — достойный человек и настоящий патриот. Но при этом Вади думал, что Омару попросту наплевать на чье-либо мнение, кроме своего собственного. Омар Салем устраивал эти собрания и приглашал друзей лишь для того, чтобы они подтвердили его решения.
Едва увидев кузена, Рами бросился к нему обниматься. Вади заметил, что тот чем-то обеспокоен.
— Это настоящая катастрофа, — начал с ходу Рами. — Оба народа уже начали разделяться. Арабы покидают города и селения, где жили по соседству с еврейскими семьями. Думаю, им стоило бы остаться и дать отпор.
— Сейчас у нас война, — напомнил Омар Салем.
— Стрелки из Иргуна готовы отнять жизнь у любого, кто имеет отношение к семье Нуссейбех, — сказал один из гостей.
— Ты имеешь в виду то нападение на автобусной остановке вблизи Дамаскских ворот? — уточнил Мухаммед.
— Да. Только в Иерусалиме убиты несколько сотен арабов, — распинался все тот же гость. — Или мы должны вот так спустить сионистам обстрел Храмовой горы?
— Евреям не откажешь в организаторских способностях, — заметил Юсуф. — Они мобилизовали все свои силы.
— Нам помогут наши братья из арабских государств, — слова Омара Салема были встречены громом аплодисментов. — Помогут нам восстановить справедливость.
— Мы неустанно сражаемся с того самого дня, как ООН провозгласила раздел Палестины, — продолжал Юсуф. — Евреи знают, что такое наши солдаты.
— Настоящее благословение — иметь такого муфтия, как Амин аль-Хусейни, — заметил один из гостей, высокий и стройный мужчина приятной наружности.
— А я уже начал беспокоиться, почему это наш дорогой Касим до сих пор ни разу не вознес хвалу муфтию, которого Аллах столь неустанно хранит в его египетском изгнании, — ехидная реплика Вади вызвала волну возмущения среди гостей.
Касим с вызовом посмотрел на Вади.
— Ну конечно, семья Зиядов всегда проявляла нелояльность к муфтию... В чем ты собираешься на этот раз его обвинить, Вади Зияд?
— Этот муфтий умудряется сеять раздор между нами, даже когда его здесь нет, — хмыкнул Вади. — Что до меня, то я не разделяю стратегию муфтия. Кроме того... его поведение в прошлом не вызывает у меня ни малейшего уважения.
— Разумеется, мы уже поняли, что ты предпочитаешь дружить с евреями, — ответил Касим.
Оскорбленный Мухаммед чуть не вскочил, но Вади удержал его за руку.
— Прошу тебя, отец, позволь мне ответить. Я выбираю себе друзей, не думая о том, евреи они или арабы. Я выбираю в друзья тех, про кого могу сказать, что они — достойные люди и настоящие мужчины. Да, у меня есть друзья-евреи, которых я ценю и уважаю так же, как лучших из вас. И я не только не стыжусь этой дружбы, а почитаю ее за честь. До недавнего времени и у вас было немало друзей-евреев, вы охотно ходили к ним в гости и принимали их у себя. Вы заключали с ними торговые сделки, обращались к еврейским врачам, а евреи, в свою очередь, обращались к нашим. Я так же, как и вы все, считаю предательством решение ООН о разделе Палестины. Но я буду повторять вновь и вновь, пока вы наконец меня не услышите: убивая друг друга, мы ничего не добьемся. И, тем не менее, я буду сражаться, чтобы не допустить, чтобы нас изгнали с этой земли, которая. несмотря на все разделы, была и остается нашей.