Вади вошел в дом с искаженным болью лицом. И мать, и жена сразу поняли: случилось нечто ужасное.
Сальма бросилась к Вади, но Аниса так и не решилась выпустить Абдера из рук и по-прежнему стояла, укачивая младенца.
— Отец погиб.
С губ Сальмы сорвался ужасный крик, который разнесся по всей округе. Испуганный малыш Абдер тоже заплакал. Вади обнял мать, пытаясь ее утешить.
— Он погиб, сражаясь, как всегда и хотел, — сказал он.
— Где... Где это случилось? — еле выговорила Сальма.
— На юге, в пустыне Негев.
Вслед за Вади и Сальмой зарыдала и Аниса; все трое горько оплакивали потерю Мухаммеда. Вади не помнил, сколько прошло времени, прежде чем он взял сына у нее из рук. Маленький Абдер, взбудораженный плачем взрослых, тоже зашелся надрывным криком.
Вади прижал сына к груди и молча поклялся, что никому не позволит причинить ему боль.
— Пообещай, что привезешь сюда тело отца, — попросила Сальма сына.
Вади не знал, сможет ли это сделать. Он, конечно, мог бы попытаться, но не обещал, что у него получится. Испокон веку тела павших бойцов оставались на полях сражений, и уцелевшие товарищи хоронили их там же — хоронили, как могли, не имея возможности совершить все необходимые обряды.
Он ничего не сказал ни матери, ни Анисе, но когда наступила ночь и женщины уснули, Вади крадучись вышел из дома. Полный решимости исполнить свой долг, он быстрым шагом направился в сторону Сада Надежды, не обращая внимания на проливной дождь, сквозь который невозможно было разглядеть дорогу.
В окне гостиной горел свет, и Вади понял, что кто-то из обитателей Сада Надежды уже проснулся.
Он долго стучал в дверь, пока, наконец, та не открылась. На пороге стоял Игорь.
— Я должен поговорить с Мариной, — заявил Вади без лишних слов.
— Думаю, она еще спит, — ответил Игорь. — Что тебе нужно?
— Я должен поговорить с ней, — настаивал он.
Казалось, Игорь колебался, впустить его в дом или оставить мокнуть под дождем.
— Проходи, — сказал он наконец, чуть запинаясь.
Марина предстала перед ним в домашнем халате, с распущенными по плечам волосами. Она сразу поняла по лицу Вади, что он хочет что-то сказать ей наедине.
— Игорь, ты можешь ненадолго оставить нас вдвоем? — попросила Марина.
В глазах Игоря вспыхнула ярость; просьба Марины его унизила. Мгновение он стоял в нерешительности; потом молча вышел из гостиной, даже не взглянув на них.
— Отец погиб, — чуть слышно произнес Вади.
Марина рухнула на колени, закрыв лицо руками и пытаясь заглушить крик. Вади вспомнил, что точно так же кричала Сальма.
Вади подошел к ней и почти силой поднял на ноги, обняв за плечи, словно родную мать.
— Он всегда любил тебя, — произнес он, протягивая ей фотографию с проступившими пятнами крови.
Марина взяла в руки карточку и судорожно схватилась за Вади, чтобы не упасть снова. На фотографии была она в восемнадцать лет. Когда-то давно она действительно подарила эту карточку Мухаммеду, но даже помыслить не могла, что все эти годы он свято ее хранил, пряча от Сальмы и всех близких.
Вади повернулся и решительно направился в сторону двери. Ему больше нечего было сказать. Он уже дал себе слово, что никогда больше ноги его не будет в Саду Надежды.
Однако самое худшее было еще впереди. В апреле 1949 года Израиль подписал перемирие с пятью арабскими государствами, с которыми прежде воевал. Условия этого перемирия включали и пункт относительно Иерусалима. Старый город отходил под власть Абдаллы, а новому государству оставалась западная его часть и анклав, расположенный на горе Скопус.
В тот день, когда было подписано перемирие, Сальма горько рыдала, чего прежде с ней не случалось. Палестины больше не было; ее дом располагался в западной части Иерусалима, которая отныне принадлежала государству Израиль.
У Вади больше не осталось никаких сомнений относительно того, что делать.
— Мы уезжаем, и уезжаем все вместе, — сказал он. — Мы не можем смириться с тем, что стали чужими в собственном доме. Если мы останемся здесь, то станем гражданами Израиля.
Аниса кивнула. Она тоже не хотела жить в стране, которая ей больше не принадлежала. Она до сих пор не могла взять в толк, как это дом, где родился ее сын, вдруг стал принадлежать другой стране. Получалось, что у них отняли не только будущее, но и прошлое.
Они упаковывали багаж с такой тщательностью, словно хотели забрать с собой не только вещи, но и воспоминания, которые не желали оставлять здесь.