Они встали и привели себя в порядок, прежде чем присоединиться к остальным.
— Я провожу вас на кладбище, — сказала соседка. — Думаю, вы хотите посмотреть, где их похоронили.
— И твой муж?
— Он пошел на работу.
— Хозяин фабрики несмотря ни на что не выгнал его с работы?
— Он ведет себя так, будто ни о чем и не подозревает, а Мойша — хороший печатник, которому мало платят.
— Потому что он еврей, так ведь? — спросил Самуэль.
— Что ты такое говоришь? — удивилась женщина.
— Что ему мало платят, потому что он еврей. Может, если бы он перестал быть евреем, то и платили бы больше, — настаивал мальчик.
— Замолчи, сынок, замолчи! Не говори так! — взмолился Исаак.
Женщина посмотрела на Самуэля и погладила его по голове, а потом пробормотала:
— Ты прав, так и есть, но всё равно мы должны быть довольны — мы живы, и у нас есть еда на столе.
Когда они подошли к могиле где покоились обгорелые тела Софии, Эстер, Анны и Фриде, то похолодели.
Исаак взял горсть земли, покрывавший тела любимых, и с силой сжал, пока она не просыпалась между пальцами.
— Они вместе? — поинтересовался Самуэль.
— Да, мы подумали, что лучше похоронить их вместе, — извинилась соседка.
— Они бы этого хотели, как и я, — подтвердил Исаак.
— Нас тоже похоронят здесь, когда убьют? — спросил Самуэль с нотками ужаса в голосе.
— Никто нас не убьет! Бога ради, не говори так! Ты будешь жить, разумеется, ты будешь жить. Твоя мать не желала бы ничего другого.
— Он еще ребенок, и это такая тяжкая потеря, — сказала соседка, сочувствуя Самуэлю.
— Но он будет жить, и никто не причинит ему вреда. Эстер мне бы этого не простила, — Исаак зарыдал и обнял сына.
Женщина сделала несколько шагов назад, оставив их наедине. Она тоже всё это время плакала, чувствуя боль Исаака и Самуэля, как собственную.
— Мы хотели бы остаться одни, — попросил ее Исаак.
Женщина кивнула, поцеловала Самуэля и удалилась. Она тоже искала одиночества, чтобы оплакать свои потери.
Исаак сел на край могилы и погладил неровную поверхность земли, словно лаская лица жены и детей. Самуэль отошел на несколько шагов и тоже сел на землю, глядя на отца и холмик, где навеки упокоились бабушка, мать, брат и сестра.
Он знал, что отец, хотя и выглядел молчаливым, тихо бормотал молитву. Но что он мог сказать Богу? Может, это они виноваты, что их не было дома и они не предотвратили убийство своей семьи. Если бы тогда они были здесь, то могли бы попросить Господа что-нибудь сделать, но сейчас?
Через некоторое время Самуэль сказал, что у него болит голова, и они решили вернуться, чтобы он не заболел.
Остаток дня они провели, копаясь в руинах того. что когда-то было их домом.
Самуэль нашел обложку и несколько страниц из семейной Торы. Он осторожно попытался их соединить, зная, что для отца очень важна эта старая книга, принадлежащая еще его деду, который, в свою очередь, получил ее от своего отца, и так многие поколения.
Исаак нашел на полу пару вышитых Эстер платков, запачканные, но целые. Серьги и кольцо жены пропали из шкатулки, в которой хранились, хотя там обнаружился ее наперсток, как и наперсток Софии.
Пара книг сохранили все страницы. Они также отыскали остатки картины с улыбающимся портретом Эстер. Это был свадебный подарок от друга семьи, увлекающегося живописью. Художник достоверно передал красоту Эстер, ее карие глаза с зеленоватыми отблесками, темно-русые волосы, белую, почти прозрачную кожу.
Исаак чуть не разрыдался, но сдержался из-за Самуэля. Он не хотел, чтобы сын видел его сломленным, поэтому глубоко вздохнул и сдержал слезы, очистив платком то, что осталось от картины. Потом он попытался найти еще какой-нибудь нетронутый предмет, который мог бы пригодиться или хотя бы послужить воспоминанием.
— Отец, вот твоя Тора, — аккуратно передал книгу Самуэль. — Многие страницы вырваны, но думаю, что я их все нашел.
— Спасибо, сынок, однажды эта Тора станет твоей.
— Мне она не нужна, — отозвался Самуэль, тут же пожалев о своих словах.
Они замолчали. Исаака удивили слова сына, Самуэль думал о том, как объяснить отцу, почему он не хочет получить эту книгу.
— Мне дал ее отец, а ему — его отец, а я отдам ее тебе. Надеюсь, что когда придет этот день, ты ее не отвергнешь.
— Мне не нужна еврейская книга, потому что я не хочу быть евреем, — искренне ответил мальчик.
— Самуэль, сынок, люди не выбирают, кем им быть, это нас выбирают. Ты не выбирал родиться евреем, как и я, но мы евреи и изменить этого не можем.
— Конечно же, можем. Мы можем перестать быть евреями, если объявим об этом всему свету, и тогда нас оставят в покое. А если останемся евреями, нас убьют.