Молвин, без пиджака и без галстука, со спущенными подтяжками, открыл ей. Рубашка расстегнута, видна вялая волосатая грудь. На лице - кривая улыбочка.
-- Проходи, располагайся, - весело пригласил он.
К журнальному столику придвинуты два кресла, на нем - бутылка коньяка, нарезанная колбаса. Непременные бананы, яблоки.
-- Сейчас малость закусим и - трудиться, - бодро пояснил босс, попрежнему улыбаясь и отчаянно терзая нос-банан. - С утра маковой росинки не потребил... Ты ведь тоже голодна?
-- Нет... не хочется... Диктуйте - буду записывать...
Кажется, показное трудолюбие Молвину не пришлось по вкусу. Молча разлил по рюмкам коньяк, поднял свою и строго поглядел. Почему она медлит? Или не дорожит своей работой? Может быть, брезгует скромным угощением?
Пришлось пригубить.
-- До дна, только до дна! - потребовал Молвин, насупясь. - Не привык, чтобы не слушались, хочешь доброго отношения - подчиняйся! Разве со мной трудно работать, решила уволиться? Пожалуйста, увольняйся. Сейчас безработица, только позови - десятки красавиц прибежит.
Людмила подобострастно улыбнулась, дескать, пошутила, конечно, выпью. Кончиками пальцев взяла с блюда кружок сырокопченной колбасы, зажмурилась и лихо опрокинула в рот обжигающий напиток.
-- Вот это - по нашему, - засмеялся Егор Артемович. - На одной ноге далеко не ускачешь - приделаем по второй, - наполнил он рюмки. - Пей, красавица, не ломайся, барышня!
Вторая рюмка пошла легче. В голове приятно завертелся красочный хоровод.
-- Молодчина... Но, как известно, цифра "три" - волшебная цифра, говорят, Земля стоит на трех китах. Не зря бытует поговорка: Бог троицу любит.
Третья порция скользнула в онемевшее горло, будто не алкоголь - вода. И все же Людмила старалась не потерять самообладания, мысленно уговаривала себя: я не пьяна, я в полном сознании, только не расслабляться, не сдаваться.
Четвертая рюмка доконала ее. "Хоровод" закружился быстрей, раскрашенные фигуры слились в неразличимое свечение, исчез недавний страх. В конце концов, секса с хозяином все равно не избежать, рано или поздно босс подомнет под себя бесправную секретаршу. Так лучше пусть это случится раньше.
И все же Людмила старалась держать оборону до последнего.
-- Когда... работать? - заплетающимся голосом спросила она, пытаясь подняться. - Сейчас... принесу... бумагу...
-- Не надо бумаги. Мы с тобой устали, пора - на боковую... Раздевайся.
-- Я... к себе...
Стараясь сохранить равновесие, придерживаясь за стены и мебель, девушка добралась до двери. Подергала - закрыто, Молвин сидел на краю постели со спущенными брюками, иронически наблюдал за потугами секретарши.
-- Зря стараешься, милая, дверь откроется только утром. Кому сказано раздеваться!
Людмила нерешительно расстегнула верхнюю пуговицу кофточки.
Егор Артемович освободился от брюк, постанывая от нетерпения, стянул рубашку, майку, остался в одних "семейных" трусах.
-- Долго прикажешь ожидать? Думаешь, я помогу раздеться? Не дождешься, милая, путаюсь в женских причиндалах, не отличаю лифчика от трусиков. Так что поторопись... Если работой дорожишь.
Последняя фраза будто подстегнула Людмилу. Торопливо сбросила кофточку, стянула джинсы.
-- Отвернитесь...
-- Еще чего, - возбужденно задышал помощник советника, нос-банан налился кровью, на лбу выстуила испарина. - И не подумаю. Я-то вот не стесняюсь, - демонстративно стянул он трусы.
-- Хотя бы свет погасите, - взмолиась Людмила, закрыв глаза. - Нельзя же так, мы - люди, не звери.
-- Прекрати заниматься словоблудием! - зло прикрикнул Молвин. - Люди, звери, что придумала... Успокойся - люди, сейчас докажу... Долго еще прикажешь ожидать?
Пришлось покориться. Освободившись от лифчика и штанишек, девушка торопливо скользнула под одеяло. Босс навалился на нее...
-- На первый раз сойдет, - неожиданно похвалил Егор Артемович. Могла бы быть поактивней... Сколько получаешь в месяц?
Чисто деловой вопрос, никак не совместимый с тем, что произошло несколько минут тому назад.
-- Две с половиной тысячи, - почти прошептала секретарша. - Откройте, пожалуйста, дверь - спать хочется.
-- Ложись и спи. Под утро продолжим... Считай, зарплата увеличена. Три куска. Понимаю, не густо, со временем прибавлю. Погляжу на твое поведение.
Девушка промолчала. Не то обещая "хорошее поведение", не то выражая благодарность за щедрую добавку к зарплате.
-- Главное, держи язык за зубами, - в который уже раз посоветовал Молвин. - Проболтаешься, и денег лишишься и... жизни...
Возвратившись домой, Людмила по привычке все рассказала матери. Особый нажим - на повышение оклада, вскользь - о ночи, проведенной в постели босса.
-- Три куска, представляешь? И еще прибавить пообещал... Все же я нашла удачную работенку. И питаться станем получше, и сапоги тебе купим, эти, смотри, развалились.
Отвернувшись от дочери, Пелагея Марковна вытирала слезы...
5
Через неделю на прием к Молвину пришел подтянутый генерал. Военная форма плотно облегала невысокую фигуру, голова в генеральской фуражке высоко поднята.
Людмила, как и большинство женщин, обожает военных, тает при одном взгляде на крутые плечи, накрытые погонами, на разноцветные орденские планки. Так было издревле, так, видимо, и останется на ближайшие столетия. Если , конечно, российскую армию не уморят голодом, не изведут реформами.
Жестом остановив ринувшегося в кабинет господина в светлосером костюме, секретарша приветливо улыбнулась генералу и пропустила его вне очереди. Сама вошла следом.
-- Мила, свободна, - хмуро сообщил Егор Артемович, приподнимаясь за своим громадным столом. - Твоя помощь не понадобится.
Странно... Обычно Молвин, наоборот, настаивает на присутствии секретарши, будто отгораживется ею от слишком уж острых, опасных вопросов посетителей.
Вообще-то, Людмила отлично знает, о чем пойдет речь между боссом и важным генералом. О продаже танков. Ибо военачальник послан, наверняка, Николаевым, спрятавшим за обликом "банкира" истинное лицо преступника. Почему именно преступника, девушка не знала, об этом говорило ей интуитивное чувство никогда не ошибающейся женщины.
Не успел генерал покинуть приемную, хозяин вызвал секретаршу. Когда Людмила с блокнотом и карандашем в руках приблизилась к его рабочему столу, плотоядно оглядел полную фигуру девушки.
-- Давненько мы с тобой не бывали в командировках, - нервно посмеиваясь, заметил он. - Соскучилась, небось?
В точном соответствии с советами матери, Людмила стыдливо опустила невинные глазки, прижала ладони к заалевшим щекам. Понимай, как знаешь: или - очень соскучилась, или - стыд какой!
Молвин предпочел первый вариант - горделиво усмехнулся, привычно ощупал мясистый нос. Вот, дескать, какой я мужик - бабы тают, ждут, не дождутся очередного приглашения побалдеть в мягкой постели.
-- Скоро поедем, милая, развлечемся, - снисходительно пообещал он. Вот только завершу кой-какие дела, порученные советником... До чего же похабная морда у моего босса - с души воротит, как увижу - блевать охота.
Минут двадцать необычно словоохотливый политик извергал из себя негодование и зависть, не стыдясь матерных выражений и низкопробных сравнений.
Людмила почтительно слушала мутные изречения босса, похожие на извергнутую вулканом лавину грязи, раскаленных ненавистью камней, и думала о своем. Дай-то Бог, чтобы затянулось выполнение заданий советника - хозяин может обладать ее телом только во время командировок, нанимать квартиру в Москве либо в ближнем Подмосковьи побаивается. Проникнут дотошные журналисты в тщательно оберегаемую им тайну сексуальных забав, разрисуют в газетах, вывалят на телеэкраны - не пощадят, не помилуют,