— Бастард Либеро, никак не мог предвидеть присутствия вашего семейства в моих владениях. — Губернатор был немного выше «бастарда» и смотрел на него сверху вниз, как и полагает статусу. — Я надеюсь, ты меня порадуешь своими искусными навыками боя и сразишь пару заигравшихся богачей, что мозолят мне глаза своими цветами?
Юноша почувствовал, как по спине у него побежали мурашки — князь знает, что отпрыск Рафа замешан в сговоре. Сговоре, который нацелен помочь Медио.
— Я не упущу возможности дать вам насладиться зрелищем, Ваше Сиятельство.
Яр зашелся смехом, отчего его раздутое пенными напитками пузо затряслось.
— Ты мне уже нравишься, мальчик — не подкачай на поле боя.
Как только всадники рассредоточились, а обыватели были прогнаны с дороги, колонна, состоящая из более сотни людей, двинулась. Во главе ехал губернатор вместе со своими лучшими мечами, переговариваясь с распорядителем о чем-то важном; по бокам вдоль всей вереницы шли копейщики, защищая аристократию то ли от внешней угрозы, то ли от возможных конфликтов между участниками турнира; последние находились посередине, растянувшись на несколько десятков метров — многие из них являлись товарищами и поэтому сбивались в пары или небольшие группы, обсуждая что-то между собой и не желая быть услышанными лишними ушами. Другие же восседали в седле в гордом одиночестве, не имея здесь знакомых или предпочитая оставаться наедине с собой.
Линур с радостью перебросился бы парой слов хоть с кем-то, но он совершенно не знал, с чего начинать разговор, а посему просто разглядывал присутствующих. Большинства знамен Лир все также не узнавал, но зато ему удалось заметить герб Фаудов и самого Харрафа. На развевающейся по ветру чернейший ткани было изображено бесформенное облако цвета пурпура разных оттенков с белыми вкраплениями, что означало сконцентрированную в выпущенном заклинании ману. Пурпурный цвет, наравне с фиолетовой кистью семьи Датура, говорил о невероятном богатстве рода, который может тратить огромные деньжища только лишь для поддержания статуса в глазах людей. Именно поэтому Харраф — высокий темноволосый мужчина с густой бородой, — был одет в роскошный даже по сравнению с остальными дворянами костюм.
Легкая кожаная броня аналогичных знамени цветов имела тонкие вставки темного дуруса на плечах, груди и у запястий. Украшенный драгоценными камнями пояс сиял и позвякивал скрытыми колокольчиками, а широкие черные штаны с маленькими золотыми звездами развивались по ветру, прилегая лишь у колен и сбоку ляжек благодаря металлу, дарующего защиту ногам. Из закрепленных на лошади ножен для меча торчала внушительная белая рукоять из кости с застывшими синими молниями внутри, сужаясь к навершию в виде острого наконечника.
Наряд, каким бы тот не был изящным, не мог скрыть могучее тело Харрафа — Линуру подумалось, что, даже имея численное преимущество, заговорщикам придется очень несладко в бою с отпрыском Фаудов. А уж кем должен быть Даин, чтобы являться главным претендентом на победу — боялся и представить.
— Добрый день, Линур! — сбоку появился всадник со столь же прекрасной гривой, как у белоснежного коня под ним.
— И вам того же, Луман. — Лир не мог не вспомнить имя утонченного блондина, который встретился им с князем днем ранее. — Вчера вы сказали мне не приближаться, а сегодня хотите вынудить еще и бегать от вас?
— По лагерю удивительно быстро распространяются слухи — они и заставили меня изменить свое мнение. Вы бастард Ралафара, не так ли?
— Это вовсе не слухи, а общеизвестный факт, — врать во второй раз оказалось уже легче. — Не устраивайте драму на ровном месте.
— Вы называете это драмой? — Лу не сдержал широкой улыбки, чуть не доставшей ему до ушей. — Я не настолько глуп, чтобы верить в эту брехню. Раф и его бастард, которого он выводит в свет в личном сопровождении. Очень уморительная история.
Ухмылка не сходила с его тощего лица: Луман был худым и вытянутым мужчиной, но за счет широких плеч и прямой спины казался больше. Тонкие пальцы убрали локоны длинных волос за уши, и насмешливое лицо исчезло, отвернувшись.
Семейство Лун имело на гербе преимущественно красного волка с черной окантовкой на серебряном фоне, олицетворяющего их воинственность: если остальные роды занимались еще другими видами деятельности, помимо воспитания первоклассных бойцов, то далекие предки Лу были заинтересованы в одних лишь сражениях. Именно поэтому развивающаяся на ветру мантия представлялась Линуру некогда выпущенной Луманом кровью его врагов, которая теперь напоминает владельцу о великих и не очень битвах — он носил ткань с невероятной грацией и торжеством.