Меч имеется и на гербе самой Империи, правда держит его не просто рука, а разъяренный светловолосый мужчина с красными глазами, замахнувшийся оружием на фоне цвета облаков. Ко всему прочему политика клана не близка Лиру. Добиваться свободы и отмены монополии дело благородное, но ни он, ни его семья никогда не жаловались на отсутствие еды, ограничения или неоправданно высокие цены. Сидящие в хоромах люди знают, что голодный и злой народ страшнее любых адрагонцев. Они заботятся о своих жителях и справедливо просят покорности в ответ.
Каждый юноша по достижению шести и десяти годов обязан отправиться в армию, нести службу ровно восемь обязательных лет, после чего ему предоставляется выбор: вернуться к мирной жизни или остаться. Многие выбирают продолжать зарабатывать высшие чины. Исключениями являются дети богатых семей, чьи родители способны самостоятельно обучить отроков военному ремеслу и после поставить их во главу стражи или добиться попадания в ряды императорских гвардейцев, что является пределом мечтаний каждого воина.
Также призыву не подвергались такие, как Линур. Являясь единственным сыном, их семья, деревня и даже вся страна лишится урожая или части от него, если он погибнет в бою, оставив старого отца без потомства. При этом добровольцем ему быть никто не запрещает, коим парень и хотел изначально стать. Путешествие же, в которое он отправился, а вернее его цель, делало из него как оставившего поле, так и не вступившего в ряды новобранцев преступника. Поэтому ему так долго не удавалось принять решение, однако защита Рутткорда казалась парню более важным делом, нежели уход за клочком земли.
Прямо над головой промчалась низко летящая ласточка, что-то звонко проголосив. Проводив взглядом птицу, Лир обратил внимание на багровеющее небо — оставшееся позади озеро вот-вот обретет животрепещущий вид. Ему же осталось совсем немного: пройти пару тысяч метров, свернуть налево и двигаться наискосок ровно до тех пор, пока его нос не уткнется в забор на участке крестьянина.
Глава 2
Жизнь в поселении била ключем: туда-сюда сновали люди, конюх вел лошадей по улице, а пастух при помощи крупной собаки уже загонял скот обратно на ферму. В отличие от его дома, здесь было куда больше создающих шум и суету молодежи и детей. Множество получивших отпуск солдат, случайных путников или подобных Лиру мужчин жили или временно останавливались в Салтуме. В нем же ждали своего часа ребята младше призывного возраста, а также расцветали девочки, вот-вот готовящиеся стать первыми красавицами.
В нос юноши ударил запах краски — маляр разукрашивал незатейливую вывеску гончарной. Линур остановился, заинтересованно разглядывая, как молодая девушка аккуратными движениями рук придавала форму посудине, одновременно с этим ногой заставляя безостановочно крутится круг. За ее спиной находилось готовые изделия: как использующиеся в хозяйстве, так и созданные в качестве декора. Некоторые из них были разукрашены в яркие цвета, а другие наоборот — в темные. Парню непроизвольно захотелось что-нибудь прикупить и себе.
Тряхнув головой, работница посмотрела из-под волос голубым глазом на Лира, смущенно улыбнулась и продолжила делать узоры на получившейся чашке. «Она еще девочка, — подумалось ему. — Ей пятнадцать или даже четырнадцать». Пусть он сам уже и считается мужчиной, но разница между ними всего в два-три года.
Плотским утехам Линур предался всего однажды и то скорее из подростковой любопытности. Лона всегда была его подругой и никаких любовных чувств ни он, ни она к друг другу не испытывали, однако дружба между мальчиком и девочкой в таком возрасте имеет очень размытые границы, которые можно перейти, даже этого не заметив. Она быстро повзрослела телом и в свои тринадцать имело ярко выраженную грудь и аккуратное, красивое личико, украшенное веснушками. В нем же играли гормоны, поэтому все произошло неожиданно для обоих — под ночным небом, пока они любовались звездопадом.
Губы осторожно соприкоснулись, впервые пробуя нежную ткань друг друга. Сначала это были короткие поцелуи, но очень быстро они превратились в глубокие и чересчур затяжные. Нескоро рука парня осмелилась скользнуть по юному тельцу. Стесняясь, он гладил только руки, плечи и талию, но осознав, что сейчас ему дозволено все, а Лона под ним уже в нетерпении продолжения, он перешел к ляжкам, бедрам и грудям. Неловко Лир стянул маечку, оголяя девушку выше пояса, и столь же неуклюже он расправился со штанами вместе с трусиками. Несмотря на неумелость в движениях и пылающее от стыда лицо, ему понравилось. Тем не менее эта ночь оказалась последней, когда Линур испытал тепло девичьего тела, вопреки его просьбам. Трахать грязных шлюх ему не хотелось, как и других женщин, но и ничего прочего, кроме прелестей подружки он не желал, хоть она и не была обделена умом. Наверное, поэтому и отказывалась.