— Однако никто, кажется, нас не слышал.
— Уже не важно. Дела у обороны, должно быть, идут совсем дерьмово — пора присоединиться к битве. Не отходи от меня ни на шаг, сынок. — Раф повернулся было к выходу, но тут же вновь посмотрел на собеседника. — И не стоит беспричинно лезть на рожон, особенно в случаях, когда не уверен.
— Ну хватит нравоучений. — Лир почувствовал себя дитем. — скорее идем, пока не стало совсем поздно.
Снаружи укрытия завязавшаяся недавно бойня предстала перед прятавшимися людьми в совершенно новых красках. В небе витал густой, черный дым, исходящий от выпущенных на свободу оранжевых пожирателей всего живого, что плясали на трупах, холмах и деревьях, придавая воздуху отвратительный запах горелых дровишек вперемешку с человеческим мясом. Приглушенные до этого звуки налились силой, и с каждой из двух сторон стали без конца доноситься крики боли и отчаяния, не прекращающиеся размашистые удары косой и заливающаяся громким хохотом всемогущая смерть, устроившая сегодня пир.
Мимо проносились солдаты и иногда дворяне, но никто из них не замечал ни скандального князя, ни его ненастоящего бастарда, спеша то ли поскорее ворваться в бой, то ли, наоборот, убегая от него так быстро, чтобы только пятки и сверкали. По мере приближения к битве, Линур все больше испытывал необычное, совершенно новое для себя ощущение. В какой-то момент ему начало казаться, что он способен потрогать воздух, что тот обволакивает его со всех сторон, а дыхание становиться все тяжелее, но при этом в несколько раз насыщенней, нежели обычно.
— Раф, у меня галлюцинации или это происходит в самом деле?
— Природа насыщается маной. Привыкай, в крупных сражениях подобное происходит всегда. В первый раз ты ощущаешь себя будто под водой, но с каждым последующим разом все больше и больше привыкаешь к удивительному окружению, и вскоре весь антураж пропадает.
— Каково же было людям, когда появлялось общеизвестное ныне Ущелье, или когда разрушался Пондерос?
— Больно. Думаю, ты тоже слышал истории, как свидетели столь давней битвы магов лишились слуха и зрения, а некоторые и вовсе задохнулись, надышавшись выплеснувшийся энергии. Воздух сдавил их словно железная струбцина. Повезло, что головы лопаться не начали.
Юноша еще немного поводил руками перед собой, представляя, что мешает кисель, и продолжая дивиться столь необычному явлению.
— Сосредоточься, Лир! — Князь щелкнул пальцами перед носом парня и в эту же секунду оказался исподтишка сбит мелькнувшим перед глазами силуэтом.
Линур не успел увидеть ни куда отлетел товарищ, ни кем был напавший, с трудом сохраняя контроль над собственным телом и пытаясь побороть головокружение. Он шатался из стороны в сторону, кое-как удерживая равновесие, и часто хлопал глазами, силясь углядеть хоть что-то сквозь появившуюся на роговице пелену. Накатившая на лагерь волной напасть подкашивала ноги и затуманивала разум, делая даже из могучих воинов дезориентированную и беззащитную добычу.
Лир, после минутной борьбы с гравитацией, все же не совладал с последней и покатился по земле, не имея ни одной здравой мысли, что с ним происходит: пространство дало трещину подобно прошлогодней битве у Пондероса, иль это так проявляется точечная способность противника? Может, оно и правда, однако бастарду не хватало ресурсов одновременно сосредотачиваться на трясущихся конечностях, которые нещадно подводили при любых попытках встать, и распыляться на даже простейшие размышления — он покончил с ними, пародируя спустившего все до последнего медяка на выпивку пьяницу за таверной.
Когда количество падений перевалило за двадцать, Линур через, казалось, непреодолимые невзгоды, наконец, смог вернуть себя в вертикальное положение, тем не менее сразу замерев статуей, не смея даже дышать. Зрение прояснилось, и пред юношей материализовались виновники его свалившегося, как снег на голову, недуга.
— Адрагонцы, — не веря самому себе, прошептал Лир. — Адрагонцы! Адрагонцы!!!
Никто его не слышал — ни пропавший Ралафар, ни исчезнувшие люди, что только-только пробегали мимо. Он крутился на месте, с ужасом осознавая, что все внимание вальяжно подходящих с разных сторон трех фигур достанется ему одному.
Жители Адрагона были одеты не по погоде, в легкие стеганые металлом доспехи и плотно прилегающие штаны. Их кисти с еле заметным оттенком кожи красного цвета держали две внушительные сабли, больше походящие на зубы морского чудища, и одно длинное копье. Хвосты с обрубком на конце покачивались в такт движению, радужка горела племенем, а из-под аккуратно убранных назад волос проглядывали маленькие рожки.