— Ваши версии я уже слышал. Мне нужно мнение со стороны. В общем, на Лодилане эта девушка встретила идеального парня, — Кьяра фыркнула, но Иган продолжил, будто ничего не заметил: — Втрескалась по уши и махнула за ним в никуда. Теперь самый лучший парень занят самой худшей работой, а самая веселая девушка — самой унылой. Они почти не видятся, а когда все же накатываются друг на друга, бессонно ворочаясь в постели, девушка жалуется, что ей скучно, что на станции нет развлечений…
— Нет развлечений? — спросила Кьяра. — “Черное море Шивартана”, “Голубые пески Ханварона”…
— Никогда не думала сменить сферу деятельности? — перебила Ора. В ее голосе напрочь отсутствовали эмоции, и от этого становилось еще неуютнее. — Устроиться в бар? В коктейлях ты разбираешься лучше, чем в людях.
— Таблица раскрываемости с тобой не согласится. К тому же, здесь ноет только Иган, а в баре придется пропускать сквозь себя по сотне историй за день.
— Если бы это были рюмки, ты бы согласилась пропускать по сотне в минуту. — усмехнулся Иган. — Странно, что в честь тебя до сих пор не назвали коктейль. “Цирроз печени”, например. Твой роман с алкоголем — самые крепкие и гармоничные отношения, которые я знаю, но, к сожалению, из общего у вас с моей Кьярой только имя.
— Твоя девушка — Кьяра, которая работает этажом ниже? — удивилась Шани.
— Вы знакомы? Теперь я возлагаю на тебя большие надежды.
— Первый рабочий день, и уже такая ответственность… А чего хочешь ты?
— Чтобы она была счастлива.
— Этого ты хочешь для нее. А чего ты хочешь для себя? Ты не обязан ее развлекать. У тебя есть хобби?
— Хобби? — фыркнула Кьяра, — Милая, единственное хобби здесь — найти свой способ сбежать от реальности.
— Найди что-то, что будет интересно вам обоим, — продолжила Шани. — Какие-то точки соприкосновения.
— Помимо постели? — хмыкнул Иган. — Совет, в котором отсутствует бар — это так необычно.
— В моем совете бар можно было убрать. — сказала Ора.
— Спасибо, Шани, я подумаю.
Шани улыбнулась. Непринужденная атмосфера помогла немного расслабиться, поверить, что все не так ужасно, но внезапный звуковой сигнал вернул тревогу. Перед глазами появились два досье.
— Шани, ты получила? — спросил Иган.
— Что это? — выпалила девушка.
— Не пробовала разузнать хоть что-нибудь о том, чем предстоит заниматься, прежде чем свалиться нам на голову? — вклинилась Кьяра.
— Не обращай внимания, — сказала Ора. — Кьяра бесится, что одного Игана ей больше недостаточно. Надеюсь, ты примкнешь к верному лагерю.
Входящее сообщение от Оры. Таблица с тремя колонками: “Кьяра: тридцать восемь”, “Иган: тридцать пять” и “Ора: тридцать” с десятками имен в каждой.
— Пора уже сделать вот так, — продолжила Ора, и рядом с “Ора: тридцать” появилась колонка с заголовком: “Шани: ноль”. — Это таблица лидеров за месяц. Мы выбираем, кто из вариантов, предложенных Оракулом, больше подходит на роль преступника, и, если после нашего решения полиция находит доказательства вины, заносим имя преступника в колонку к тому, кто согласился с выбором.
— Нужно выбрать из двух пришедших досье?
— На удивление проницательна. — хмыкнула Кьяра.
— Можешь пока отключить звук. Когда все сделают выбор — начнем обсуждение. — с улыбкой в голосе сказал Иган.
Стало тихо настолько, что Шани ощутила учащенное биение собственного сердца. Теперь у нее забрали слух.
Кожа привыкла к велюру, стала с ним одним целым. Девушка поерзала в кресле, чтобы удостовериться, что все еще жива, все еще существует. Ноздри защекотал сернистый запах пота. Два чувства из пяти. Так просто ее не стереть.
Шани вернулась к досье. Имена скрыты. Номер один: мужчина, двадцать три года. Работает в обеспечении наземного отделения ракулайского космопорта. Огненно-рыжие волосы и яростное пламя в светло-карих глазах, но во враждебном взгляде исподлобья есть что-то… напускное, фальшивое. Глубокая неуверенность в себе. Боится, что раскроют?
Нет. Это неудовлетворенность от бессмысленности работы. Он хотел бы добиться большего.
Встречался с девушкой, арестованной за членство в “Сопротивлении”, но Номер один слишком не уверен в себе. Слишком труслив. Шани достаточно взгляда, чтобы понять это.
Номер два. Мужчина, тридцать девять лет. Таможенник в наземном отделении ракулайского космопорта. Работает там же, где и Номер один. Всего тридцать девять, но жизнь его не пощадила: лицо болезненно-землистого цвета обвисло и осунулось, плечи поникли, будто он слишком долго пробыл в невесомости, и даже гравитация стала для него невыносима.